Повесть о юности
Шрифт:
Иногда Валя думал и о том, что в нашей литературе мало показаны такие люди, на которых ты не хотел бы походить. Он не отрицал значения положительного примера, но часто задумывался над тем, что на него больше действует, — стремление подражать Павке Корчагину или боязнь оказаться чем-то похожим на Мечика или Стаховича. Отрицательный образ, по его мнению, учит нисколько не меньше, чем положительный.
Вале очень хотелось выступить и сказать обо всем этом, но он, конечно, не выступил и не сказал, зато очень внимательно слушал все, что говорили другие.
Говорили о многом — об отношении к критике, о внешней и внутренней культуре («Можно не иметь бостонового костюма и желтых туфель и быть хорошим человеком», —
— Интересно бы знать, — сказал он, — как все это понимают девочки?
Валя видел, как оживилась при этом Юля Жохова, как заблестели у нее глаза и как она осматривалась кругом, ожидая, кто же сумеет ответить на все эти, такие интересные, вопросы.
Поднялась Таня Демина. Она вышла вперед, перекинула было через плечо одну косу, потом, спохватившись, закинула ее опять назад и, взявшись руками за спинку стула, сказала:
— Вот здесь Прудкин наставил много вопросов и наговорил разных вещей о любви. Только он почему-то говорил об этом с улыбочкой… Улыбочка мне его не понравилась. И почему о любви вообще нужно говорить с улыбочкой? — Она обвела собрание прямым и смелым взглядом. — Мы, конечно, мало еще знаем о ней, но мы много читали, слышали и видим: любовь — это большая сила в жизни. Помните, как горячо сказал о ней Горький: «Краше солнца нету в мире бога, нет огня, огня любви чудесней!» Только к этому, — Таня глянула на Сашу Прудкина, — как ко всему в жизни, нужно подходить с чистым сердцем.
Таня остановилась, прислушиваясь к настроению собрания, и, поняв, что она переломила его, приглушив мелькнувшие то там, то здесь улыбки, продолжала?
— Вы спрашиваете: что думают об этом девочки?.. Девочки, конечно, разные бывают.
— Какие? — раздался голос со стороны мальчиков, и вслед за этим целый хор мальчишеских голосов несколько минут не давал Тане говорить: — Какие? Кто? Расскажи откровенно!
Таню смутило такое бурное и неожиданное проявление мальчишеского любопытства. Но она скоро оправилась.
— Вот тут Прудкин говорил о красоте, — сказал она. — Я, правда, не очень поняла, что он хотел сказать и что он сам думает, — он больше улыбался. Но вопрос он поставил правильно, потому что это у нас есть — слепое увлечение красотой. А по-моему, девочкам не нужно гордиться красотою, мальчикам — гоняться за ней. И в настоящей любви… Не знаю, а я бы сказала — в настоящей любви нет красивых и некрасивых!
— А что сказал Чехов? — перебил ее Саша Прудкин.
— Знаю, что сказал Чехов! — ответила Таня. — «В человеке должно быть все прекрасно — и лицо, и одежда, и душа, и мысля». Но как понимать красоту? Красивое лицо — это не значит обязательно греческий нос и отменно правильные черты. Лицо красиво, когда его освещает духовная красота. По-моему, самая гордая красота в человеке — красота души. В этой красоте — сочетание всех благородных качеств советского человека: честность и верность долгу, простота и скромность, смелость и самоотверженность в труде и в бою, великодушие и прямота, бескорыстие и чистосердечие, постоянство и твердость, широта интересов и принципиальность. Да мало ли!.. Всего не перечислишь! Вот кого советская девушка хочет видеть в своем друге — человека гордых достоинств!
— Молодец, Демушка! — сказала Люда Горова, когда Таня, взволнованная и раскрасневшаяся, под гром аплодисментов села на место.
«Молодец, Демушка! — повторил про себя Валя Баталин. — Молодец!»
Борису тоже понравилось выступление Тани. Но
— Вот здесь представительница девочек хорошо говорила о любви. О любви они умеют хорошо говорить, у них этого не отнимешь! — многозначительный взлет бровей подчеркнул и без того ясную иронию. — Она нарисовала нам такой обширный и такой возвышенный идеал, что мы… никто, пожалуй, из нас под этот ростомер не подойдет.
По мальчишеским скамьям пробежал смешок, и кое-кто захлопал в ладоши.
— Я по крайней мере не имею намерения тянуться и подниматься на носки. Я полагаю, что понятие «хороший человек» чрезвычайно обширно, настолько обширно, что можно очень легко расплыться в этой обширности. Таня Демина это благополучно и сделала.
— Правильно! — подал реплику Саша Прудкин.
— По-моему, нужно говорить о главном, — продолжал Рубин. — А главным я считаю вопрос об организации человеческой личности. Человек разбросанный, неорганизованный не может быть хорошим, полноценным человеком. Человек должен иметь характер, и будущее ожидает только такого человека. Держать себя, владеть собой, всегда и во всем руководить собою, не искать легких путей, а через все трудности идти к своей цели! А для этого прежде всего нужна воля. Воля — это становой хребет характера. Вот у нас есть немало ребят, которые учатся на тройки. Почему? Главным образом потому, что у них не хватает воли. А безвольный человек — что глина, ему легко стать грязью, как написал кто-то в «Комсомольской правде». И очень хорошо написал, мужественно!
— А написала это как раз девушка! — выкрикнула Лена Ершова.
— Скажите пожалуйста! — раздался иронический возглас Сухоручко.
— Девушка! Давай проверим!
На мальчишеских скамьях послышался смех.
— А почему вы смеетесь? — вскочила сидевшая в президиуме Нина Хохлова. — Если вы не умеете уважать девочек, мы можем и уйти.
Смех утих. Только что севший на свое место Рубин снова поднялся и с той же иронической многозначительностью сказал:
— Смеются ребята, очевидно, вашей наивности. И я не очень понимаю, при чем здесь уважение и к чему угрозы? Какое значение в самом деле имеет, кто сказал «э» — девушка или юноша? А звучит фраза, которую я привел, все-таки мужественно.
— Не столько мужественно, сколько красиво, — заметила Люда Горова.
— Может быть! — согласился Рубин. — Но красота эта все-таки мужественная, без бантиков.
На мальчишеских скамьях раздался новый взрыв смеха, среди девочек — возмущенные возгласы. Завязалась перепалка о мальчиках и девочках, их характерах, достоинствах и недостатках. Вася Трошкин сказал, что с девочками ни о чем серьезном нельзя поговорить — ни о моторах, ни о чем. Лена Ершова, разгорячившись, возразила на это, что, кроме моторов, есть и еще много других не менее серьезных вещей, о которых некоторые мальчики не имеют понятия. Игорь Воронов заметил со своей колючей улыбочкой, что нет смысла спорить против факта: конечно, девочки думают больше о шляпках и завитушках, чем… Девочки не дали ему закончить фразу.
Выступила Люда Горова. Круглолицая, крутолобая, она поднялась и, переглянувшись с сидевшей рядом с нею Таней Деминой, сказала:
— Мальчики, конечно, не правы… Но и девочки… Напрасно вы так шумите, девочки! Таня здесь очень правильно сказала: девочки тоже разные бывают. Есть девочки… настоящие девочки, с целью, с интересами. А есть… достаточно есть и других. Мелкого в них много, обывательского. Болтовни много, трескотни, сплетен, пересудов друг про друга… Жу-жу-жу… жу-жу-жу… Одна скажет, другая передаст, переиначит, третья обидится — и пошло! Есть это? Есть! И шляпы, завитушки, разговоры о чулках с черной пяткой — тоже есть! Это мальчики правильно говорят.