Повесть об отце
Шрифт:
«…Сегодня отобрал несколько десятков книжек для чтения крестьянским ребятам, которые буду выдавать на дом, — информирует он Владимира Галактионовича. — Книг для себя у меня порядочно, пудов десятка полтора по разным отраслям знания, так что о скуке и подумать некогда… Также получаются газеты»… «Читаю крестьянам народные рассказы Л. Н. Толстого, кое-что из Ваших — «Лес шумит», «Река играет», «Старый звонарь» и другие, — сообщается затем. — Изба-читальня здесь существует — чтения по воскресеньям устраиваю. Библиотека налаживается, к осени будет книг 400, все идет как следует».
Избач всячески стремился пробудить в сельчанах стремление к просвещению. Кроме Толстого и Короленко, популярностью среди них пользовались Подъячев и Вячеслав Шишков, писавшие для народа. В зимние вечера, когда вьюга хлестала в приветливое
Отправившись как-то в Новониколаевск по книжно-библиотечным делам, избач познакомился с Иваном Михайловичем Майским. Во время таких поездок была подготовлена почва для переезда в Новониколаевск. Здесь Малютина оформили библиотекарем и архивариусом в «Советскую Сибирь», где членами редакционного коллектива были Емельян Ярославский, И. М. Майский, Ф. А. Березовский. В первый же день новому библиотекарю дали квартиру в голубом двухэтажном доме с палисадником вдоль фасада и обширным садом позади. Редакция «Советской Сибири» располагалась в верхнем этаже этого же дома, черная лестница наверх проходила мимо нашей двери, и чуть ли не ежедневно кто-нибудь из членов редакции заглядывал к нам. В неопубликованных воспоминаниях о Емельяне Ярославском, видном революционере, прошедшем зерентуйскую каторгу, Малютин писал, что
«Майский… рассказывал о своих путешествиях по Монголии, Крайнему Северу, о жизни в Германии… Березовский с большим увлечением передавал эпизоды из гражданской войны, которой он был участником… А Емельян Ярославский полюбил моего сына Николая [3] , которому шел седьмой год, и почти каждый день по окончании занятий, встречаясь с ним во дворе, разговаривал и шалил, они бегали вперегонки и ловили друг друга в нашем саду».
Когда товарищ Ярославский задумал написать «Библию для верующих и неверующих», нужно было собрать литературу для этой работы. Он попросил найти библию и прочую религиозную литературу: акафисты, требники и т. д. Отец выполнил просьбу Ярославского, принес ему библию в русском переводе и несколько книг духовного содержания, рукописных (он хорошо был знаком с этой литературой).
3
Сейчас ученый-ботаник, живет и работает под Москвой.
Иногда Ярославский заходил в библиотеку или в архив, которые помещались там же в верхнем этаже, рядом с редакцией, в отдельной комнате, и говорил отцу:
— Вы останьтесь сегодня на часок после окончания работы.
И вот, когда расходились все из редакции, Ярославский подолгу беседовал о библии, о пророке Ионе, пробывшем три дня во чреве китовом, о Валаамовой ослице, заговорившей человеческим голосом, и т. д.
Товарищ Ярославский считал, что библия есть самая антирелигиозная книга, и каждый мыслящий человек, не фанатик, после прочтения ее сделается безбожником.
В то время в Новониколаевске начал создаваться Союз писателей, первым председателем которого стал Валерий Язвинский. Немало сил отдавала этому Лидия Николаевна Сейфуллина, нередко заглядывала в редакцию «Советской Сибири». Заходили туда Кондратий Урманов, поэт-правдист Иван Ерошин, Д. Тумаркин, а также организаторы и редакторы молодежных изданий «Юный пропагандист», «Пролетарские побеги», «Путь молодежи!» — Алексей Маленький, Владимир Заводчиков, В. Шишаков.
Тогда рождался журнал «Сибирские огни», который ярко светит и до сих пор. У колыбели его стояли Л. Сейфуллина со своим мужем В. Правдухиным, Ф. Березовский, Ем. Ярославский, Д. Тумаркин.
Назрел вопрос о создании Союза писателей, а постоянного помещения для собраний не было. Встречались на частных квартирах. В очерке «Наша Лидия Николаевна», опубликованном в челябинской газете «Комсомолец», Малютин рассказал об одном из таких собраний, проходившем у Ем. Ярославского.
«Помню:
Назначенное время пришло. Никто больше не являлся, и товарищ Ярославский объявил собрание открытым.
Лидия Николаевна выступила с заявлением — срочно подыскать помещение для Союза писателей и регулярно собираться в определенные дни. Ф. Березовский поддержал ее.
Помещение вскоре нашли. Вспоминается один из наиболее многолюдных вечеров, когда почти весь коллектив был в сборе, за исключением Ем. Ярославского, бывшего в отъезде. На вечере выступали: Березовский, Лидия Николаевна, Ив. Ерошин и другие. Настроение у всех было бодрое… Вечер кончился очень весело и поздно.
Л. Н. Сейфуллина была очень проста с людьми, и там, где она находилась, создавалась непринужденная обстановка, всегда было весело и как-то тепло. Таково было обаяние этого человека, горячо любившего жизнь и общество, встречи и разговоры с людьми.
Как-то в другой раз, прежде чем начался литературный вечер, писатели собрались в моей комнате. У меня были интересные книги, журналы.
Через несколько минут является Лидия Николаевна:
— Батюшки, да уж не здесь ли собрание-то происходит?!. Я там ждала, ждала. Нет никого. Решилась заглянуть сюда, — улыбнулась и словно согрела всех. — Ну, так как, товарищи, здесь будем заниматься или туда пойдем?
…Мои первые новосибирские встречи с нею запомнились мне навсегда, как самые сердечные и задушевные».
Впоследствии Малютин познакомился с сестрой Лидии Николаевны Зоей Николаевной, с дочерью сестры Ириной, бывал у них в Москве, переписывался с ними.
Завязались знакомства и с другими писателями города. У нас появлялись Борис Благодатный и Константин Беседин, оставившие записи своих стихов в наших альбомах.
К лучшим друзьям принадлежал Иван Ерошин, участник дооктябрьской большевистской печати, стихами которого, впитавшими прелесть алтайского фольклора, восхищался Ромен Роллан. На титульном листе его новониколаевского сборника «Переклик» (1922) значилось: «Ивану Малютину с любовью посвящаю эту книгу». У нас наиболее популярным было его стихотворение «Кто поймет этот крик в просторе». В моем детском альбоме Ерошиным записаны стихи «Синь туман в снегах упругих». Вместе с И. Ерошиным и К. Урмановым Малютин участвовал в составлении сборника «Ах ты, сад ли, мой сад», который вышел в 1922 году в новониколаевской типографии «Интернационал»; в него вошли любимые народом стихи и песни Пушкина, Некрасова, Ф. Глинки, Л. Мея, Кольцова, Никитина, Сурикова, Скитальца и других. Малютин активно сотрудничал в местных изданиях: помещал стихи в газетах «Советская Сибирь», «День книги», опубликовал письма В. Короленко — в «Сибирских огнях» (1922); участвовал в библиографическом отделе журнала «Пролетарские побеги», где также были напечатаны его рассказы «Косточка-невидимка», «Ванюшка», «На чужую сторону», «На барках», стихотворение «В океане».
Отец никогда не стоял в стороне от общественной и литературной жизни сибирского края.
Осенью нашей семье предстоял далекий путь к родной Волге. В условиях старого режима такое путешествие было нам не под силу, да и найти работу в России «неблагонадежному» отцу было труднее, чем в Сибири. При Советской власти переезд стал возможным. Распродали большую часть книг, так как они не уместились бы даже в целый вагон, и простились с гостеприимной Сибирью, которая стала близкой и дорогой. Свидания с Ярославлем родители ожидали с радостным нетерпением, а дети — с затаенной тревогой: ведь все они были сибиряки.
Опять на родной Волге
С заметным волнением родители подъезжали к Волге: шутка ли, уехать отсюда на три года и вернуться только через двадцать лет! Еще в Сибири отцом было написано стихотворение «На чужбине», напечатанное в «Алтайском крае», посвященное С. Л. Потехину, в котором он мысленно обращался к родной реке:
Вот она, милая Волга широкая! Вот он, синеющий бор! Берег обрывистый, заводь глубокая, Жизнь, красота и простор!