Повесть об отце
Шрифт:
В каморке Малютина нередко собирались вечерами товарищи, читали, спорили о лучшем устройстве жизни на земле и расходились лишь далеко за полночь. Задумывались над «Письмом Белинского к Гоголю». Разбирали брошюры политического содержания, поступавшие от студентов Демидовского лицея и сотрудников газеты «Северный край», где у Малютина был знакомый — корректор А. Лаптев. Потом весь этот материал — книжки, листовки — расходился по цехам.
Побывав вместе с другими рабочими в 1896 году на нижегородской Всероссийской выставке, Малютин удивлялся ее чудесам и богатствам, сопоставлял с ними бедность трудового народа. С тех пор отец стал убежденным пропагандистом запрещенной литературы. Распространение ее шло успешно. В пропаганде брошюр о социализме
Малютину, безусловно, была известна деятельность самых первых ярославских социал-демократических кружков. Сам он являлся членом кружка Варакина и Лаптева. В газете «Северный рабочий», опубликовавшей в 1928 году статью А. Зайцева «У истоков большевизма», рядом с портретом рабочего-революционера В. Д. Варакина был помещен портрет отца.
После разгрома варакинского кружка возник новый социал-демократический кружок. Пропагандистом кружка стал И. П. Малютин. Вскоре и этот кружок был разгромлен ярославской полицией. О пропагандистской работе и аресте отца говорится в исторической части юбилейной-монографии «Красный Перекоп», вышедшей к 250-летию прославленного предприятия. В книге приведена выдержка из постановления губернского жандармского управления. В ней сказано:
«20 января 1902 года Ярославский полицмейстер получил сведения, что проживающий в каморке № 243 девятого корпуса Товарищества ЯБМ… Иван Петров Малютин принадлежит к противозаконному сообществу, имеющему целью распространять литературу среди фабричных рабочих в Ярославле, и подбивает их на уличные беспорядки».
После трех месяцев одиночки отцу предложили в течение 24-х часов покинуть Ярославль. Впереди ждала ссылка на три года в село Спасское Томской губернии и долгий период сибирских скитаний.
Сейчас, когда я пишу эти строки, вспоминаются слова отца, слышанные еще в давнем детстве, — слова о том, что он готов на любые муки, на смерть ради счастья людей…
В его сибирском дневнике есть такая запись:
«Блуждая по далеким чужим городам, борясь с нуждой и невзгодами, теряя на этом пути родных и близких, все рвался я к другой, какой-то более осмысленной, лучшей жизни, но увы, где она, эта жизнь?»
Сибирские скитания
Тяжело отрываться от милой Волги, этой «колыбели русского романтизма», как назвал ее Короленко. Бесконечно долог и горек путь в ссылку, в значительной части проделанный на лошадях. Выехав из Ярославля в полдень на пароходе «Самолет», Малютины утром прибыли в Нижний Новгород. До вечера надо было ждать транспорта на Самару. Помню, моя мать рассказывала:
«Гуляли по Нижнему. Около Главного Дома бойко шла торговля, гремела музыка. Вспоминали Мельникова-Печерского, он там жил и писал «В лесах» и «На горах». Перед отъездом в Сибирь как раз вслух читали этот роман. Видели Горького. Он мелькнул мимо на извозчике. Приказчики выскакивали из магазинов и кричали: «Вон едет Горький!» Он был в черном пальто и черной шляпе. Ваня хотел сходить и познакомиться, но оставалось уже мало времени до отправления парохода. Обедали в Горьковской столовой, дешевая, для босяков, 6 копеек с человека за суп и кашу с бараньим салом».
Проплыв мимо Казани, добрались до Самары, а оттуда до станции Чаны ехали уже в пропахшем воблой железнодорожном вагоне. Запомнился дальнейший путь в повозке по необозримой Барабинской степи. Прибыв на место, отец устроился на маслодельный завод.
С этими местами связаны впечатления о быте и нравах на молочных заводах, которые отразились в очерке Малютина «На молоканке». Послеоктябрьская редакция этого очерка заканчивается словами о том, что прошли времена, когда на сибирских заводах с их «непостижимой грязью, мухами, коптящими лампочками» температура молока измерялась пальцами
Встретив 1905-й год в Череповце, куда он выезжал навестить близких, Малютин перекочевывает в Петропавловск и работает в конторе того же расползшегося по всей Сибири Датского экспортного общества. Население Петропавловска было пестрым. Татарских мечетей насчитывалось больше, чем русских церквей. Вокруг, в необозримых степях, обитали киргизы. Малютин любил один побродить по загородному простору, осмысливая великие события, происходящие в стране, предаваясь думам о народе, о поэзии.
В праздничные дни, нанимая конторских лошадей — выездную и рабочую, — Малютины с друзьями отправлялись верст за десять в поле или лес подышать свежим воздухом. Бухгалтер Петр Александрович Злыднев, бывший токарь Путиловского завода, увлекательно рассказывал о 1905 годе и превосходно читал Гоголя. Интересным собеседником был и Василий Андреевич Монин. Крестьянский сын, окончивший всего два класса сельской школы, он многого достиг при помощи самообразования, стал народным учителем, изучил несколько иностранных языков. Еще живя в деревне, Монин всю свою солидную библиотеку пожертвовал школе, открытой при его содействии и на его средства. Впоследствии в Сибири он стал крупным специалистом по маслоделию. В 1903 году в Москве вышел его поэтический сборник «Сибирские мотивы».
В Сибири, по выражению отца, он «стал настоящим врагом существующего строя». Примечательная веха отцовской биографии — жизнь в Кургане. Семья наша уже состояла из шести человек, работать приходилось с четырех часов утра: сперва принимать масло, а затем выдавать артелям принадлежности маслоделия. По работе приходилось соприкасаться с сельским населением. Он всемерно старался влиять на его политическое развитие. Пустые шведские и датские фляги, покупаемые крестьянами на заводе, начинялись разной нелегальщиной, в частности политической литературой 1905 года, журналами «Жупел», «Пулемет». Обнаружив по возвращении в деревню эту своеобразную «начинку», мужики с интересом читали запрещенную литературу.
Шла русско-японская война. Через сибирские станции проходило по сорок поездов в сутки. Дни и ночи, грохоча, проносились эшелоны с мобилизованными, снарядами. Бремя войны лежало на плечах народа.
С Курганом Малютин связывал начало своей литературной деятельности. Служил он у А. Н. Балакшина — организатора «Союза сибирских маслодельных артелей». И, хотя должен был с рассвета и до позднего вечера находиться на своем «рабочем месте» — в сыром подвале, ухитрялся выкраивать минуты для чтения и творчества. Балакшин издавал журнал-газету под названием «Народная газета». В ней среди деловых материалов — протоколов собраний, договоров и расценок на масло — печатались и стихи. С 1910 года в газете стали появляться стихи Малютина, призывающие к борьбе с невежеством и мраком, к братскому единению во имя лучшей жизни:
Идя вперед на славный бой, Буди униженного брата, Борись с незнаньем и нуждой И ложь рази, как супостата!Ближайшим другом отца становится поэт Кондратий Кузьмич Худяков (1886—1921). В их судьбе, в духовном складе было много общего. Худяков также рано осиротел, в детстве его окружала та же старообрядческая среда, в школу он не ходил и одной зимы. Был самоучкой. Родился он недалеко от Кургана в деревне Островки. Во время работы на дальних пашнях каждую свободную минутку тратил на чтение. В 1906 году переехал в Курган, работал грузчиком, фонарщиком, печником, конопатчиком, приказчиком. Самостоятельно изучив кровельное ремесло, Худяков начал писать вывески и к 1910 году открыл маленькую мастерскую. От усиленной работы он плохо видел. Для литературы оставались только ночи и праздничные дни.