Повесть об укротителе
Шрифт:
Но ещё более чудесное зрелище произошло в конце Представления, когда Пауль Финк и служители стали хватать львят и сажать их в ящики. Разыгравшиеся зверята не хотели уходить домой и удирали от людей. Люди гонялись за львятами по арене, ловили их за хвосты, а маленькие хищники, отбиваясь, царапались и кусались. Служители с силой запихивали львят в ящики, но они открывали мордочками крышки и высовывались наружу.
В цирке стоял сплошной смех и веселый визг ребят. Долго и дружно аплодировали дети
— Ещё! Ещё! Ещё!
После утренника, на котором они присутствовали, Николай Павлович и Мария Петровна зашли за кулисы. Их встретил повеселевший от успеха Шредер.
— Я не совсем понимаю вашу публику, — сказал он. — Я делаю смертельный звериный номер — и ей не нравится, я ничего не делаю — ей нравится. Странно!
— Таков наш народ! — сказал Николай Павлович. — Он добродушный, не любит жестокости.
У капитана Шредера было приподнятое настроение и ему вдруг захотелось сделать «добрый жест». Поклонившись в сторону Марии Петровны, он сказал:
— Благодарю, мадам, за хороший совет. Затем обратился к своему ассистенту:
— Пауль, пусть мадам Ладильщикова выберет себе малыша.
— Зер гут. Мадам, прошу, — просияв улыбкой, сказал Пауль Финк.
Вчетвером они подошли к большой клетке-вольеру, в которой играло с десяток львят.
— Пожалуйста, мадам, выбирайте, — сказал Пауль Финк.
Шредер вошел в вольер с хлыстом в руке. Львята шарахнулись от него к дальней стенке и хрипло замяукали, зарычали.
— Молчать! — резко крикнул капитан.
Вслед за Шредером в вольер вошла Мария Петровна и, шагнув к львятам, сбившимся в кучу, ласково поманила одного львенка рукой:
— Иди ко мне, малыш, иди.
Тело его было покрыто волнистыми сероватыми волосами, а на этом песочно-сером фоне рассыпаны темноватые пятна и полосы, как у леопарда. Красивый львенок! И глаза у него добрые.
Львенок, пугливо озираясь на Шредера, настороженно подошел к Марии Петровне и, почувствовав ласковое прикосновение её руки, упал вдруг на спину и стал мягко хватать её лапками за ноги.
— Ишь ты, какой смелый, игрун, — улыбнулась Мария Петровна. — Вот его-то мы и возьмем.
— Можете ошибиться, мадам, — сказал Шредер, — С возрастом у них меняется характер.
— Ничего. Попробуем сами ему сделать характер, — тихо произнес Николай Павлович.
Шредер криво улыбнулся.
— Русские — самонадеянные люди.
— Какие уж есть, не взыщите, — отрезала Мария Петровна, и лицо ее стало вдруг розовым.
— Вы очень решительная женщина, — сказал капитан Шредер, — я уважаю таких.
Пауль Финк был очень рад, что разговор окончился благополучно. Хозяина он боялся, а чету Ладильщиковых уважал, особенно Марию Петровну. У себя в Германии он привык думать о женщине, как о матери и хозяйке
Пауль Финк посадил облюбованного львенка в корзинку и передал ее Марии Петровне.
— Прошу. Осторожно, пожалуйста, Мария Петровна, а то поцарапает.
— Спасибо, Пауль. Благодарю, капитан.
Мария Петровна бережно прижала корзину к груди И понесла. В это время готовилось второе дневное представление, и за кулисами столпилось много артистов и униформистов [6] . Идя впереди Марии Петровны и расчищая ей путь, Пауль Финк громко сказал:
— Прошу, господа артисты, открыть дорогу,
— Женщина «ребёнка» несет! — шутливо воскликнул клоун Жорж Паташон, маленький толстячок с наивным-детским лицом.
Артисты отходили в стороны и театрально шутливо кланялись.
6
Униформисты — рабочие манежа
— Пожалуйста, пожалуйста.
Вслед за Марией Петровной шел Николай Павлович и улыбался.
Смешно семеня короткими ножками, Жорж Паташон подбежал к Марии Петровне и шепеляво пролепетал:
— Разрешите посмотреть?
Клоун уцепился пухловатыми пальчиками за мешковину и чуть приподнял её. Из корзины высунулась мордочка львёнка и ощерилась.
— Ой! — притворно испуганно воскликнул клоун и отскочил в сторону. Взглянув на Шредера, стоявшего в раскрытой двери конюшни и самодовольно улыбающегося, Жорж добавил многозначительно: — Весь в хозяина!
Все артисты и униформисты засмеялись. Розовато-белое лицо Пауля заалело, и он потупился. Ему было стыдно, но в то же время в этой злой шутке Пауль чувствовал правду.
Проводив Ладильщиковых до выхода из цирка и любезно раскланявшись с ними, Пауль Финк вернулся в конюшню.
— Что сказал клоун? — спросил его Шредер,
— Так, господин капитан, глупая шутка…
— Какая шутка?
— Клоун сказал, что… львенок… весь в… отца.
ФАТИМА
Маленькую львицу назвали Фатимой. По внешнему виду она пока ничем не отличалась от львенка. В детстве все львята одинаковы.
Малышку оторвали от материнской груди, и первое время Фатима сильно тосковала: мяукала и бродила по комнатам в поисках своей матери. Но потом успокоилась: Мария Петровна досыта поила её молоком из резиновой соски, надетой на горлышко бутылочки. От удовольствия львица пожимала коготками руку кормилицы и щурила зеленоватые глаза. А когда спала, то и во сне причмокивала губами.