Повесть об укротителе
Шрифт:
— Дядя Коля! Дядя Коля! Крошка Тобика схватил! Душит! Скорей!
Когда Крошка пополз на подоконник, Тобик, находившийся в комнате, прыгнул к удаву и залаял. Крошка мгновенно схватил зубами щенка за нос и, быстро закрутившись вокруг него, стал душить.
Николай Павлович вбежал в комнату с железной лопатой. У щенка глаза пучились, он хрипел, а лапки судорожно дергались, и все его тело стало вдруг вытянуто-длинным. Николай Павлович бросил лопату на пол и хотел ухватить удава за шею, но она была так спрятана в могучих кольцах, что добраться до нее было невозможно, Николай Павлович попытался
— Крошка! Крошка! — кричал Ладильщиков, но удав не слушался его, не понимал и медленно втягивал голову щенка в свою непомерно открытую пасть, Тобик уже не хрипел.
В комнату вбежала Мария Петровна,
— Коля! Ошейник! Ошейник! — закричала она, — Давай кусачки!
На шее щенка был медный ошейник, который угрожал удаву смертью.
Ухватившись за задние лапы щенка, Мария Петровна стремилась хоть на короткое время задержать Тобика, которого медленно и неумолимо заглатывал Крошка, Шея питона вздулась большим зобом. Николай Павлович подбежал с кусачками и сильным напряжением рук перекусил медный ошейник на шее уже задушенного щенка. Мария И Николай облегченно вздохнули: Крошка спасён!
НЕУДАЧНАЯ ПОКУПКА
Хищники — львы и медведи — находились в подвале зоомагазина, в тесных железных клетках. Спускаясь по каменным ступенькам в подвал, Карл Шюлер спросил:
— Как поживает мой питон, господин Ладильщиков? — Хорошо.
— О, у нас первоклассный товар. Фирму Гагенбека знает весь мир.
Они подошли к клетке, в которой мордой друг к другу лежали два молодых льва величиной с большую собаку.
Показывая на молодых львят, Шюлер продолжал расхваливать свой живой товар:
— Два брата — Султан и Цезарь. Малые ребята. Львы — зер гут. Особенно Султан — спокойный, послушный. Рекомендую.
— Поднимите их.
— Пожалуйста.
Шюлер взял железный крюк, стоявший в углу, и, снег-ка тыкая им львов, весело сказал:
— Ну, ну, майн киндер, господа львы, прошу встать. Покупателю — лицом товар.
Львята приоткрыли глаза, потянулись и, зарычав, нехотя поднялись. Ах, как сладко спалось, а тут беспокоят! Один из них вяло ударил лапой по железному крюку и отошел в угол.
— Это Цезарь, Злой. Не рекомендую. Трудно работать с ним.
Другой лев подошел к решетке и с видимым любопытством посмотрел на чужого человека.
— А это Султан. 3амечательный. Добрый. Рекомендую. Это чудесный лев для дрессировки. И недорогой. Прошу смело взять. Ви будете меня помнить…
— Хорошо, я его возьму.
— Будем довольны, господин Ладильщиков.
Попав в вагон, Султан всю ночь вел себя неспокойно, а утром, когда его привезли в Москву и покормили, лев еще более заволновался: топтался на месте, перебирал ногами, а то ложился и стонал как-то по-человечески.
— Коля, что с ним такое? — спросила Мария Петровна.
— Наверно, о братишке скучает. Они ведь в одной клетке жили.
К вечеру лев затих и задремал, положив голову на мягкие лапы. Но на другой день после кормежки Султан опять забеспокоился.
— Коля, что это у него за опухоль? — спросила Мария Петровна, показывая на живот,
— Не знаю.
— Надо
— Этого не было у него тогда.
— Ох, сынок, — сказала Клавдия Никандровна, — нельзя верить торгашам. Все они одним миром мазаны. Им лишь бы деньги содрать, а там хоть трава не расти.
— Надо позвать Романа Алексеевича, — решил Николай Павлович.
Ветеринарный врач, осмотрев льва, как-то особенно серьезно сказал:
— Должен вас, Николай Павлович, огорчить: у Султана грыжа.
— Как же теперь быть?
— Попробуем пока обойтись без операции. Надо ему туго забинтовать живот. Сумеете?
— Суметь-то сумеем, Роман Алексеевич, — сказал Николай Павлович, — да будет ли он терпеть повязку?
— Попробуйте.
— Последние деньги на льва ухлопали, а будет ли из него толк… — сказала Клавдия Никандровна.
— Вот именно! — подхватила Мария Петровна. — И где у тебя, Коля, глаза-то были, когда ты покупал льва?!
— Ну, что же теперь делать? — смущенно проговорил Николай Павлович.
Клавдия Никандровна не любила, когда ее Коля ссорился с женой, и стремилась разрядить грозу.
— Маша, — сказала она, — вы написали бы этому Шюлеру письмо и пригрозили бы ему законом. Нельзя обманывать.
— Пусть Коля и пишет. После драки кулаками не машут.
Николай Павлович написал Шюлеру большое письмо и вскоре получил ответ. Карл Шюлер писал, что это «маленькое недоразумение, и все уладим, к нашему удовольствию. Мы очень ценим свою клиентуру. Если Султан не пойдет в работу, фирма может принять его обратно за половинную стоимость. Но у Султана хороший характер и, я думаю, вы, господа Ладильщиковы, захотите его оставить у себя».
— Каков гусь, а? — промолвил Николай Павлович. — Может принять за половинную стоимость. Коммерсант!
— Не коммерсант, а просто жулик! — сердито выпалила Мария Петровна. — Вот тебе и гарантия!
— Ну, будет тебе расстраиваться, Маша, — мягко сказал Николай Павлович. — Мне нравится Султан, и, может, все окончится хорошо.
Султан оказался спокойного нрава и позволил забинтовать ему живот, но, когда хозяева ушли от него, он зубами сорвал повязку и разодрал её когтями в клочья. Как же быть? Как заставить льва не трогать повязку? Забинтовали живот утром и тут же стали кормить льва, Отвлечённый кормом, Султан не тронул повязку. Обычно после кормления опухоль увеличивалась и боль усиливалась, а тут поел — и боли нет. Почувствовав облегчение, лев не тронул повязку. Он, наверно, «понял» связь между повязкой и болью: не было повязки — была боль, наложили повязку — нет боли.
Вскоре Султан привык к хозяевам и при встрече лизал им руки. Николай Павлович садился верхом на льва и бинтовал ему живот.
Прошел месяц. Николай Павлович уехал на гастроли. Султана снова осмотрел врач и многозначительно сказал:
— М-да, никакого улучшения. Придется делать операцию.
— Роман Алексеевич, а после операции он сможет работать? — спросила Мария Петровна.
— Не ручаюсь.
— Тогда пока не будем. Я позвоню Шюлеру. Мария Петровна пошла на междугородную телефонную станцию и связалась по телефону с Ленинградом, Еле сдерживая гнев, сказала в трубку: