Повесть об укротителе

Великанов Василий Дмитриевич

— Можно?

— Пожалуйста, войдите, — услышал он чей-то незнакомый твердый голос.

Ладильщиков решительно шагнул в кабинет и, опустив руки по швам, вытянулся и по-военному четко произнес:

— Здравствуйте, товарищ нарком! По вашему вызову…

Но нарком не дал ему договорить свой рапорт. Он порывисто вскочил со стула, быстрыми, энергичными шагами подошел к Ладильщикову и крепко пожал ему руку.

— Я очень рад, товарищ Ладильщиков, поздравить вас, бывшего краскома, с правительственной наградой я с почетным званием заслуженного артиста. У вас крепкая армейская закалка. Вы отлично владеете мастерством управления зверями, но будьте осторожны

и не рискуйте жизнью. Наш советский зритель не любит смертельных номеров. У вас и так все эффектно.

У Ладильщикова от волнения горело лицо. Наркома он видел давно, в молодости, когда тот был членом Военного Совета Первой конной армии. Он и сейчас все такой же простой, розоволицый и энергичный. Лишь виски посеребрились и вроде пополнее стал.

— Спасибо, товарищ нарком, — дрогнувшим голосом сказал Ладильщиков, не спуская глаз с лица того, о котором народ уже сложил песни. У

— Садитесь, товарищ Ладильщиков. Скажите, у вас малыши есть? — спросил нарком, присаживаясь рядом. Ладильщиков смущенно потупился.

— Нет. Детей у меня, к сожалению… Нарком улыбнулся.

— Да я не о детях спрашиваю, товарищ Ладильщиков. Зверята у вас есть?

— Ах, зверята? Есть, есть, товарищ нарком.

— Покажите нам с внучкой одного малыша.

Только теперь Ладильщиков заметил возле наркома, на стуле, девочку лет шести, круглолицую, краснощекую, с цветущим лицом и вздернутым носиком. Она походила на своего моложавого деда.

— Пожалуйста, товарищ нарком, я сейчас. Ладильщиков вышел из кабинета и вскоре вернулся вместе с кучерявым и лобастым мальчиком лет семи, у которого на руках был маленький рыжий львенок. Прижавшись к груди мальчика, зверенок спрятал нос под мышку.

— О, какой силач! — весело воскликнул нарком, — Льва на руках несет. Чей ты, малыш?

— Петухов Руслан, — смело ответил мальчик.

— Это сын моего ассистента, товарищ нарком.

— О, у него и имя богатырское.

— А его можно погладить? Не укусит? — опросила девочка, подходя к Руслану.

— Можно, — серьезно ответил он, — при мне не укусит.

— Молодец, маленький укротитель, — сказал нарком, — хорошим воином будешь.

Девочка погладила львенка и попыталась угостить его конфетой, но львенок не посмотрел на подачку.

— Они сладкое не едят, — сказал Руслан, — это вон медвежата сладкоежки, а эти только молоко любят.

Ушёл Руслан важный и серьезный. Как же, он показывал льва самому наркому и тот похвалил его. Даже назвал богатырем и маленьким укротителем, а мама все боится и не пускает его к зверям. Папа, правда, всё разрешает и даже спорит из-за него с мамой. «Пусть закаляется, — говорит он, — укротителем будет». Но мама настойчивая, и папа не всегда может настоять на своем, А Руслан очень хочет быть укротителем или лётчиком.

Прощаясь с Ладильщиковым, нарком сказал:

— Может быть, вам, товарищ Ладильщиков, помощь какая-нибудь нужна? Может, чего-нибудь не хватает?

— Нет, нет, товарищ нарком. Спасибо. Всё у меня есть. Всего хватает.

— Берегите себя, Николай Павлович, Помните, человек нам дороже всего.

— Спасибо, товарищ нарком.

В самом деле, чего ему не хватает? Что ему еще нужно? У него сейчас большая звериная семья и есть резервы; два медвежонка, две молодые львицы, орел, шакал, ворон. И в главке обещали пополнить его аттракцион тиграми,

крокодилом и бегемотом. Это будет чудесно! И помощники у него надежные. Ваня уже самостоятельно проводит репетиции и может заменить его в любое время.

В этот необыкновенный вечер Ладильщиковы и Петуховы были сильно взволнованы и долго сидели в артистической уборной, делясь впечатлениями дня.

Затихло в цирке, потемнело. Но звери не спали и по-своему выражали тоску по воле: протяжно и глухо, как в бочку, рыкали львы — будто гремел гром или кто-то перекатывал огромные булыжники; противно, с каким-то клокочущим лаем кричали гиены, ворчали медведи и тихо подвывал волк, да неистовый Бой басовито, грозно взлаивал.

За кулисами с палкой в руке одиноко бродил старый хромой сторож Никифор Захарович Кудимов, проработавший в цирке более сорока лет.

— А где наш Руслан? — спохватилась Вера.

— Я сейчас посмотрю, — сказал Иван Данилович и торопливо вышел.

В то время как взрослые сидели в своей артистической уборной, Руслан находился, около звериных, клеток. Он очень любил маленького детеныша Фатимы — Цезаря, которого сегодня показывал наркому. От похвалы наркома Руслану стало радостно. Конечно, он будет укротителем! Вот когда народился этот львёнок, отец сказал: «Ухаживай, Руслан, за ним, корми, а потом будешь дрессировать его». Мама сказала, что у Фатимы мало молока, и стала подкармливать Цезаря коровьим молоком из бутылки. А нынче, наверно, забыла покормить. Столько, разных забот в этот беспокойный день! Фатима спокойно лежит, а львёнок ходит возле неё и мяукает. Конечно, голодный, Руслан отодвинул железный засов и, приподняв дверцу, поманил львенка: «Цезарь… Цезарь… иди ко мне…» Привыкший к человеческим рукам львенок подошёл к дверце и ткнулся носом в руку мальчика. Руслан подхватил его на руки и понёс в кладовку — звериную кухню. Поглаживая по спине, Руслан ласково приговаривал: «Цезарь мой, бедненький… голодный. Я тебе молочка дам…»

Лишённая детеныша, Фатима заходила в клетке, заурчала. Подойдя к дверце, стала царапать её, трясти. Руслан забыл запереть дверцу на засов. Дверца затряслась и чуть приподнялась… Львица подсунула под неё лапы и, приподняв повыше, выползла наружу. Воля! Мягко ступая, львица пошла направо, к кладовке, куда Руслан унёс её детеныша, но, услышав там какой-то стук, испуганно вздрогнула и круто повернула налево. Пройдя полутёмный коридор, заставленный какими-то, ящиками и железной аппаратурой, Фатима шмыгнула, в приоткрытую дверь конюшни. Пахнет животными! В станках стоят лошади, а в углу чан с водой, из которого ночной сторож Кудимов черпает ведром воду. Почуяв, зверя, лошади затопали ногами, зафыркали, захрапели, кося лилово-огненными глазами на средний проход, по которому шагала львица, озираясь по сторонам. Кудимов обернулся и, увидев львицу, с размаху выплеснул ей на морду ведро воды. Чихнув и брезгливо отряхнувшись от воды, львица отскочила к станкам. В этот момент её лягнула лошадь. Фатима перевернулась через спину, вскочила и, фыркая, глухо рыча «вау-вау», побежала из конюшни.

Там, где стояли клетки со зверями, горели ночные лампочки и было полусумрачно. Но когда Иван Данилович вошёл в это помещение, он сразу заметил, что клетка Фатимы пуста.

— Русла-ан! — крикнул Иван Данилович.

— Я тут, папа! — услышал он приглушенный голос сына.

Иван Данилович побежал к кладовке и распахнул дверь.

— Что ты тут делаешь?

— Кормлю Цезаря, папа. Смотри, как он пьет молочко…

— А где Фатима?

— Там, в клетке.

— Нет её там. Ты выпустил её?