Повести и рассказы
Шрифт:
Только без четверти три он появился в пёстром клетчатом костюме с видом боксёра, выходящего из душевой после нокаута. «Нет вкуса у подонка, – подумал Стон. – Так одеваются только крупье и клоуны. Только почему он скис?»
Спинелли подозрительно отвёл глаза.
– Скотч, – кивнул он официанту, плюхнувшись на затрещавший под ним стул, – двойной. Неудача, Стон.
– В чём? – насторожился Стон. – Что-нибудь с нашими агентами?
– С нами.
– Не говори загадками! – вспылил Стон.
– Не я их загадываю, – огрызнулся Спинелли. – Трое лучших моих
– Каких машин?
– Твоих. На которых газанули наши сердечники.
– Все?
– Не знаю. Может, кто и остался. Спросить не у кого.
Только сейчас дошёл до Стона зловещий смысл происшедшего. Четыре чемодана алмазов. Десятки и сотни миллионов, может быть даже больше. Контрольный пакет акций. Бриллиантовая монополия в строю нефтяных и военно-промышленных. Имя Стон, звучащее, как Ротшильд. Золотые строки в сборниках «Кто есть кто». И всё пропало… Чепуха! Не могут бесследно исчезнуть сокровища, пусть даже втиснутые в обыкновенные чемоданы. Леймонт не Чикаго. Найти четырёх любителей кладов не составит труда. Стон сдержался, разжал пальцы, вцепившиеся в край стола, и только хрипло – единственный оставшийся след перенесённого шока – спросил:
– Подробнее. Как и когда это произошло? Что предпринято?
– У столба уже пост. Нас ждут. Поехали. – Из Спинелли трудно было сразу всё выжать.
Садясь в машину, Стон сказал:
– У тебя дрожат руки. Справишься?
– Не от пьянки. Сойдёт.
– Как могло это случиться? У них же не было оружия.
– А мы обыскивали?
– Кто мог заподозрить учительницу и физика?
– Они и не стреляли. Стрелял один человек.
– Гвоздь?
– Может, поляк. Психованный парень.
– Вот мы и просчитались, Джакомо.
– Не уйдут.
Больше они не разговаривали до прибытия на место. Три скорченных трупа лежали в песке у обочины бетонной ленты. Вокруг топтались сыщики в штатском во главе с Петерсеном – начальником окружной леймонтской полиции. Спинелли, ни с кем не здороваясь, молча подошёл к убитым, перевернул одного из них навзничь и почему-то потрепал по запёкшимся в крови волосам.
– Лучший из моих ребятишек, – сказал он, ни к кому не обращаясь. – Красс. Смешное имя, правда?
– Красс был известным римским полководцем, – сказал Стон.
– Не тот, – откликнулся всерьёз Спинелли, – этому в годы войны было одиннадцать, не больше.
Стон не стал отвечать. Он подошёл к Петерсену.
– Профессиональная работа, – сказал тот, кивнув на убитых. – Автоматический кольт военного образца. Тем легче его найти.
– Вы уверены, что найдёте?
– Непременно. Профессионала найти легче, чем любителя. На хуторах не скроешься, да их и прочесать можно. Остаются Леймонт, Пембертон и Сан-Круазье. Леймонт крупнее, с богатым и нищим подпольем, и потому, вернее всего, он заляжет именно тут. Все гостиницы, бильярдные, кафе и бары уже под зонтиком – возьмут, как только появится. Да и следы одной из машин определяют леймонтское направление.
– Какой
– «Форда». «Мерседес» увели в противоположную сторону. Мы уже нашли его в заброшенном мотеле.
– «Форд»? – повторил Стон. – У этой машины старенький кузов и мотор с гоночной. Лишь профессионал мог предпочесть его «мерседесу»: стоило только открыть капот.
– Мексиканец? – спросил Петерсен.
– Он такой же мексиканец, как я француз. Говорит на пяти языках, и все родные.
– Я знал одного мексиканца. Опасный тип, – сказал подошедший Спинелли.
Стону хотелось выругаться, но он сдержался. Только сказал сквозь зубы:
– Ты же его курировал.
– Я о другом. А с этим просчитались мы оба. Тебе важно было, где его сердце, а я размяк. Доверился. А никому у нас верить нельзя. Никому.
«Запоздалые сетования, – подумал Стон. – Да и так ли уж они искренни? Прежде всего не верить следует самому Спинелли. Не он ли и устроил весь этот спектакль? А вот физику лично он, Яков Стон, например, верит. И учительнице верит. Да и скрылись они, наверное, только из боязни оказаться в роли соучастников преступления. Интересно, что они сделали с чемоданами? Ведь при первой же попытке продать хотя бы один-единственный камешек тут же замкнутся наручники. Кроссворд. Сущий кроссворд».
Домой Стон не поехал. Отправились закусить к Тони в «Аполло». Из ближайшей телефонной будки Спинелли позвонил к бармену и потребовал закрыть бар. Он не любил деловых разговоров при посторонних, при публике. А это был его бар, где он командовал, не стесняя себя порядками.
Тони встретил их за стойкой бара с радужными этикетками на пузатых и долговязых бутылках. На электрической плите поджаривались бифштексы. Тони знал вкусы хозяина.
От бифштексов Стон отказался, зато Спинелли потребовал два.
– Мне будут звонить сюда, землячок, – предупредил он бармена, – так вот во время разговоров выйди в подсобку и не подслушивай.
Звонили два раза. В первый раз Джакомо доложили о положении в округе.
– Ни в Леймонте, ни в Пембертоне, ни в одном из ювелирных магазинов никто не пытался продать бриллианты. Оптовые скупщики тоже молчат. Из Сан-Круазье пока сигналов нет.
Второй звонок сообщил о пропавшем «форде».
– Искомый «форд» с леймонтским номером «Д 77–90» был обнаружен час назад у аптеки на улице Жёлтых Роз. Водитель сразу же обнаружил слежку, и в переулках близ площади Кальвина ему удалось уйти. Почему он стоял у аптеки – неизвестно. Аптекарь уверяет, что в это время посетителей не было. Поиски продолжаются.
«А зря его Плучек недооценивает, – подумал Стон о перемалывающем бифштексы Спинелли. – В городе Джакомо незаменим. Подонок должен знать дно в совершенстве, а в придонных водах Леймонта едва ли найдётся хищник зубастее».
Стон ошибался и понял это некоторое время спустя.
Он уже допивал свой кофе, как запертую дверь бара кто-то легко и бесшумно открыл снаружи. На пороге возник Гвоздь с автоматом военного образца. Палец правой руки лежал на спусковом крючке. Чемодана с ним не было.