Повести и рассказы
Шрифт:
Все стоят, смотрят на неподвижного санитара.
2-Й. Такой пулей усыпляют слонов в зоопарке. Слон после этого спит двадцать четыре часа. Дима, я думаю, проспит дней семь. Это он сделал, чтобы показать, как он раскаивается. Говорит, можете пинать меня, выбросить в мусорный ящик. А если его простят… чтобы он мог видеть и слышать хоть иногда Александра. Он его полюбил как брата, страшно завидует ему, считает величайшим поэтом современности. И только по глупости, по тщеславию выдал себя за него… А если честно, Александр — это я… но
АЛЕКСАНДР. Прекрати! Я уже им говорил… Они таких шуток не понимают.
2-Й. Ты — Александр, ты! Но если тебя придут арестовывать за твои вольнолюбивые стихи… а ты их напишешь, я убежден… отдай меня в тюрьму вместо себя, а его — вместо себя в психушку… У нас давно готовы твои документы с нашими фотографиями! (Показывает паспорта.) «Родную речь в березах русых залетным птицам не понять… А лунный меч в озерах русских _ Наполеону не поднять!»
АЛЕКСАНДР. Неплохие стихи. Но, если честно, у Сергея Иваненко лучше!
2-Й. Да ну брось!
АЛЕКСАНДР. Лучше-лучше.
2-Й. Может, ты имеешь в виду, что они как бы… ну, ему там, в Америке или Франции, легче было писать! Поэму «Президиум идиотов», которую мы по «Би-би-си» слушали… Конечно, кого ему бояться?!
ТАНЯ. А вы тут, рядом с нами… Вы важнее для России!
АЛЕКСАНДР(улыбаясь). Нет, нет, там и слово ярче. Я не говорил, но тут все свои… Можно, наконец, признаться. Это ведь тоже — я.(Пауза. Улыбается Лене.) Сергей Иваненко — я.
2-Й. И Есенин — ты? (Тане, шепотом). Спятил… Он и в больнице иногда…
АЛЕКСАНДР. Что?! Ты сказал «спятил»?
2-Й. Пятый, говорю. После Пушкина.
АЛЕКСАНДР. Это, интересно, как?
2-Й. Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Маяковский…
АЛЕКСАНДР. А Есенин? А Мандельштам? Пастернак? Бродский? Тут дай Бог оказаться десятым, трицатым… Но что правда, то правда. Я и есть Сергей Иваненко. Вот так.
ЛЕНА. А как же… Александр Пахомов?
АЛЕКСАНДР. Это здесь, в СССР… в России… А самые лучшие стихи я отвез, когда первый и единственный раз меня пустили в капстрану… увы, только открытку послать Леночке из Цюриха не удосужился, болван… глаза разбегались… Да и торопился. Все, что печатали они эти два десятилетия, я или провез в ботинках, или записал там, в гостинице «Медведь», ночью по памяти…
2-Й(мигая Тане и Лене). Это очень хорошо. А теперь тебе надо отдохнуть. Я же вижу — побледнел.
ЛЕНА. Да, да… Саша, ты полежи… мы пойдем к Тане.
АЛЕКСАНДР. Почему я должен ложиться?! Да еще один?..
ТАНЯ. Ты же хотел поспать…
АЛЕКСАНДР. Расхотел! Потому что вспомнил!
ТАНЯ. Что?
АЛЕКСАНДР. Всё! И телефоны… и… и многое другое! Ты думаешь, куда я звонил полчаса назад? Ты говоришь — попали в какой-то банк? Я и хотел. Там у меня счет. Деньги небольшие… но для нас с Леной хватит… было тысяч сто… я думаю, за двадцать лет сумма удвоилась… или даже утроилась?
2-Й. Саша, ложись.
АЛЕКСАНДР. Ты что, правда
2-Й(нежно). Конечно. (Протянув руки к нему.) Ты устал… у тебя головушка болит… Но с тобой твои близкие…
АЛЕКСАНДР. Пошел на фиг!.. Я восстановился! Вот за эти полчаса со мной что-то случилось… Чик и вспомнил! Вспомнил даже номер своего счета… хотя у меня есть возможность и так там получить денежки… потому что рукописи отдавал в Чеховский фонд, княгине Волконской и князю Никите Орлову…
2-Й(улыбаясь). Хорошо, хорошо. Правда, княгиня, по слухам, почила в бозе… да и Орлов, говорят, лет семь назад… столько же лет прошло.
АЛЕКСАНДР. Врешь! Откуда тебе знать?!
2-Й. Я тебе когда-нибудь врал?!. Кто тебе передавал вторую порцию каши в палате? Кто не давал бить? Кто приносил под одеяло транзисторный приемник?..
АЛЕКСАНДР. Да, Валера, да… (Вдруг обнял его.) Ты меня спас. (Кивая.) От этого. Все-таки зверь.
1-Й медленно шевелится, открывает глаза. Зевнул.
ЛЕНА(вскрикнула). А-а!..
1-Й. Я вот лежу и все думаю…
ТАНЯ. Под-донки! (Дает пощечину 2-му.)
2-Й. За что?! Я думал, он действительно сонными пулями!..
1-Й (встает). Сонными-сонными. И кончаем этот театр. Я думаю, все уже поняли, кто на самом деле Александр Пахомов. Разве я мог позволить кому-то другому прикоснуться к женщине, которая столько лет ждала меня?! (Протянул руки.) Здравствуй, моя хорошая!
ЛЕНА. А-а!.. (Метнулась к Александру.)
Александр обнял ее.
1-Й. Пусть обнимает. Он неопасный… (Смеется.) слишком благородный для такого дела, как любовь… А Пахомов — я. Я тут самый высокий, самый сильный. (2-му.) Где мой паспорт?
2-й достает два паспорта, смотрит, который с фотокарточкой 1-го, отдает 1-му.
1-Й. Вот. Па-хо-мов…
АЛЕКСАНДР. А я — Иосиф Бродский и президент Франции Жак Ширак.
1-Й. И Пушкин, и Циолковский. (2-му). Ты все-таки глуп. До сих пор не поверил? А он правду сказал. Я все гадал раньше — что ему покоя не дает этот Сергей Иваненко… Ревность? А тут Фрейд… Фройд… в мозжечке сидело, ныло… тянуло похвастаться, но терпел…
2-Й. Хочешь сказать…
1-Й. Отрабатываем другой вариант. Везем его обратно… а в загранку еду я. А чтобы эти дурочки молчали… одну из них беру с собой. Тебе Таня приглянулась? Ну, мне самой судьбой предназначена Лена… Елена-прекрасная…
ЛЕНА(протянула к нему кулачок). Негодяй!..
1-й мгновенно схватил ее за руку.
АЛЕКСАНДР(схватил за руку 1-го). Ты!..
1-Й (на манер японских борцов). Кха!.. (Резко толкнул Александра — тот падает на диван.) Сидеть и не вякать. (2-му.) Звони нашим!
2-Й. Погоди…
ЛЕНА(кричит). Отпустите!..
ТАНЯ(кричит). Лю-ю-ди!..
Пауза. Тишина.
1-Й(улыбается). Прежде чем войти к вам, мы предупредили соседей, что здесь буйнопомешанный… показали документики… Можешь кричать сколько угодно.