Повести и рассказы
Шрифт:
Переступив порог, раскрасневшийся поп погасил свой звонкий, почти женский смех, смиренно потупил глаза, поклонился:
— Мир дому вашему. Да пребудет Господь с нами.
Сашка явился в белом пиджаке и белых брюках, уже купил где-то, только штиблеты прежние, желтые, а через руку перекинуто, в прозрачной пленке, сияющее, как первый снег, подвенечное платье для Натки.
— Держи, мадмуазель, — он подал его и два раза быстро улыбнулся — Елене Игнатьевне и Антошке — смущался, что ли? — Поторопись, мадмуазель.
— А
— А сейчас допускается, мода такая, на дому, эксклюзив, — скороговоркой пояснил Сашка. — Садитесь, батюшка.
Священник улыбнулся, степенно сел на стул и принялся оглядывать жилье.
Наташа ушла в комнату, где она спала рядом с Антошкой все последние годы.
Священник спросил у Сашки:
— И сколько времени ты здесь работал, сын мой?
— Неделю.
— У меня сделаешь подобное?
— Сделаю.
Мать понимающе кивнула:
— Он не пьет, не курит.
— Знаю. Высоконравственный человек.
— В церкви-то, пожалуй, большие труды понадобятся.
— В церкви-то? Конечно. — Священник ответил, нажимая на «о». И повторил. — Конечно. — И зажурчал веселым смешком. Увидев удивленные глаза женщины, тут же серьезно пояснил. — Красота нужна. Духовность воспитывает…
Из спальни выпорхнула Наташа, став необычайно красивой в новом платье. Священник поднялся и насупился, поправил большой тусклый крест на груди.
— Встаньте рядом, — попросил он жениха и невесту. И когда Сашка и Наташа встали рядышком, переглядываясь и улыбаясь — скуластая Натка чуть угрюмо, а Сашка отчаянно, поп спросил. — А никаких мужчин поблизости сейчас нету?
— Нету!.. — огорченно откликнулась мама. — А надо?
— Надо. Конечно, в нашем бывшем Советском Союзе и женщина как мужчина… по трудам своим… но все же… — И странный поп поманил Антошу. — Ты давай, встань слева от сестры. Кого бы еще позвать… И в соседях нет?
Сашка хмыкнул, глянул на мать Наташи.
— Можно Никитку. Дурень, но если помолчит…
— А что с ним? — спросил поп.
Сашка подмигнул Антоше, и Антоша не удержался:
— Свиной язык вареный сунул в рот, высунул кончик, две иголки воткнул… мамка его в обморок.
Священник закашлялся — его, наверно, душил смех. Действительно смешно. Однако насупившись, важный гость попросил:
— Позови его, сын мой.
И Антошу назвал сыном. Так у них, у церковных деятелей, принято. И все же странного, странного священника нашел Сашка для венчания.
Очень уж молодой. Но ведь и времена новые. Говорят, даже по интернету венчаются. А кто венчает — и не узнаешь.
Антоша сбегал к соседям — Никитка сидел дома и с полу смотрел «мультик». Зевая и спотыкаясь в разболтанных тапочках, он поплелся за Антошей.
Негромко объяснив ему задачу, священник поднял икону и,
— Раба Божия Наталия, согласна ли ты стать женой раба Божьего Александра, помогать ему в горестях и болезнях до самого смертного часа?
Помедлив, побледнев, Натка тихо ответила:
— Да.
Осенив иконой Сашку, священник спросил:
— Раб Божий Александр, согласен ли ты взять в жены рабу Божию Наталию, быть ей верным супругом и помощником во всех делах житейских, в горестях и болезнях до самого смертного часа?
— Ага, — как-то по детски ответил Сашка. — Ну.
— Целуйте! — произнес священник, и Наталья с Сашкой по очереди приложились к иконе, на которой Антоша никак не мог толком сбоку разглядеть, что изображено, какой-то суровый лик на черном. — Итак, именем Господа нашего объявляю вас мужем и женой.
Мать, утирая слезы, подошла к дочери.
— Поздравляю доченька… — обняла ее, затряслась. Потом смятенно поникла перед Сашкой. — Ты уж береги ее..
— А то! — Сашка весело поцеловал Наташу в щеку. Торопясь, проговорил. — По настоящему на свадьбе, бегу договариваться в ресторане, на пятницу или субботу?
Мать с дочерью не нашлись, что сказать.
— Наверно, на пятницу, — ответил сам себе жених, счастливо смеясь и глядя на наручные часики. — Я позвоню…
И они со священником поспешили из квартиры, Сашка весь в белом, как трудящийся дневной ангел, а поп в черном, как ангел сладострастных ночей… Между прочим, даже имени своего не назвал, не представился.
Важный какой.
3
Прошла неделя — Сашка все не появлялся.
Мать вечером после работы спрашивала у дочери:
— Еще не решили, когда?
А Натка в ответ, пожимая плечами, смеялась.
— Зарабатывает!
В самом деле, свадьба свадьбой, а куда потом идти молодоженам?
Сашка обитает со своей матерью на окраине, в «полуторке», так называется квартира маленькая, с проходной узкой комнаткой. И конечно же, стеснять родительницу не хочет. А устраиваться в двухкомнатной квартире Калабутиных — да никогда! Он гордый. Натка сказала, что он заявил:
— Жених должен вести невесту к себе, а не на ее территорию.
Но чтобы заработать на новую квартиру, это сколько же надо потрудиться по чужим квартирам и дачам?! Говорят, нынче стоимость двухкомнатной больше полумиллиона. Может быть, Сашка снимет в аренду чужую пустующую квартиру, если не терпится связать судьбу свою и Натки.
Кто бы объяснил их планы. Но Сашка словно исчез из города, только иногда звонит невесте, видимо, смешит, потому что она, разговаривая с ним, хохочет, как дура, даже попрыгивает, как коза. Сашка очень остроумный. Хоть бы пересказала сестра братцу, о чем они говорили.