Повести и рассказы
Шрифт:
Я написал адрес и попрощался с ним, испытывая неловкость оттого, что говорить мне было не о чем. Я покатил велосипед к калитке.
— Может, мне не нужно было жениться на ней? Она городская, ученая, думает не так, как мы. Мы, крестьяне, ведь как… чтобы еда всегда была, одежонка какая да чтобы детишки встали на ноги… вот и все… — сказал он печально.
Тон, каким он это произнес, показывал: он видел неизбежный финал — мужем и женой им не быть. Я же еще отчетливей увидел дистанцию, лежащую между ними, их противоположное мировосприятие, пропасть, разделяющую их, которую засыпать будет очень и очень трудно…
Когда я ехал на велосипеде обратно в город, стоявшее в зените весеннее солнце жарило
И вдруг у меня мелькнула догадка: а разве общество, в котором мы обитаем, не переживает такой же этап межсезонья, когда оттепель уже наступила, но все еще по-прежнему прохладно? Между новыми и старыми идеями, представлениями, концепциями идет борьба за существование: они спорят, ищут, где правда, а где ложь, и приходят к единству. Но подобное единство — временное. Если новое не вырвется из цепких объятий общепринятых норм и предубеждений, путь к прогрессу обществу будет заказан…
Невиданная в истории великая политическая смута десять лет назад соединила Чжо Найли и Чжао Сочжу, сделала этих людей, между которыми нет ничего общего, супругами. Произошло то, что делает Везувий, спекая в единое целое разнородные тела — камень и дерево. Была совершена историческая ошибка! И на новом повороте истории, в новом течении эпохи завуалированные различия между супругами вдруг проявились, выступили наружу. Единая, но не безупречная семья распалась. Если подумать хорошенько, то доводы как одной, так и другой стороны обоснованны, оба супруга заслуживают сочувствия, оба они — персонажи в трагедии общества, и оба они поставили ныне передо мной свои вопросы. Совершенно очевидно, что удовлетворение интересов одной из сторон потребует жертв и страданий с другой.
Кто из них сделает первый шаг к сближению: остановится ли Чжо Найли или ускорит свой шаг Чжао Сочжу? Но можно ли ожидать, что она остановится? А каким образом он станет догонять ее? Где искать ответа на эти вопросы? В любом случае мне очень хотелось бы найти справедливое, достойное решение, которое устроило бы обе стороны! Однако преуспеть в этом деле мне одному будет не под силу, поэтому я надеюсь встретить человека, который был бы мудрее меня, и поговорить с ним…
Перевод О. Лин-Лин.
РАННЕЙ ВЕСНОЙ
Что такое ранняя весна? Это когда, оглянувшись вокруг, не увидишь никакой зелени, когда речка, как и прежде, все еще скована тонким сверкающим льдом, а солнечные лучи бессильны растопить стужу. Это когда, в то время как едешь в повозке по проселку, твои уши чувствительно покусывает морозец, а из ноздрей
Это и есть приметы близящейся весны. В такие мгновения перед твоим мысленным взором встают позабытые события, пережитые в давние времена в такую же пору. Прошлое лишь мелькнет — его не удержишь, подхватит его ветер и унесет вдаль, оно вдруг возникнет и так же внезапно исчезнет. Но воспоминания о былом нежданно потрясут человека, и тогда все его существо затрепещет, как под весенним ветром трепещут ветви деревьев, тонкие, длинные, уже обретшие гибкость. И человек ощутит в себе сладостные и грустные, смутные и глубокие чувства. Это и есть ранняя весна.
Какой-то художник сказал: из четырех времен года наиболее поэтичными являются два — ранняя весна и поздняя осень. По его словам, мир поздней осени позволяет познать глубину и богатство тонов, а картины ранней весны обычно настолько расплывчаты и неустойчивы по цветовой гамме и образам, что их невозможно уловить.
…Ну зачем я об этом все время толкую, ведь рассказать-то я хотел совсем о другом.
Однажды — тогда мне исполнилось двенадцать лет и, помнится, уже начала устанавливаться теплая погода — мама заставила меня помыть окна на нашей крытой лестнице: отлепить бумажные ленты, которыми были заклеены щели, чтобы не задувал сквозь них холодный ветер с улицы, и начисто протереть стекла. Я с усердием принялся за дело и тут увидел девочку, легко поднимавшуюся по ступенькам, очень красивую, по виду мне ровесницу. Мне сразу стало как-то неспокойно. Проходя мимо меня, она повернулась бочком и проскользнула на второй этаж.
Я долго не мог дождаться, когда она пойдет обратно. Через некоторое время спустилась Чжу Ли, жившая над нами, и позвала меня к себе. Чжу Ли — это девочка, покладистая, толстенькая, старше меня на год. Она любила распевать песенки, слыла трусихой, а когда разговаривала, слова не просто произносила, а выкрикивала. Родители ребенком отдали ее тете, и теперь Чжу Ли жила с ней в качестве приемной дочери. Я и моя старшая сестра частенько играли с ней, поэтому мы были, можно сказать, закадычными друзьями.
В комнате я увидел ту самую девочку, которая недавно поднялась по лестнице. Сидела она возле кровати, с книжкой в руках. Когда я вошел, в мою сторону она не посмотрела: то ли увлеклась чтением, то ли демонстрировала притворное безразличие.
— Иди сюда, познакомлю, — сказала Чжу Ли, обращаясь ко мне. — Это моя одноклассница, Лу Ся. А это сосед снизу, его зовут Ду Вэй.
Лу Ся отложила книгу, взглянула на меня и улыбнулась. До чего же она была красивая!
Чжу Ли села рядом с Лу Ся, мягко привлекла ее к себе и зашептала что-то на ухо своими полными губами. Обе они поглядывали на меня, а потом засмеялись. Я прямо-таки не знал, куда глаза девать, и в растерянности опустил голову. Впервые в жизни почувствовал себя так неловко среди сверстников. Может быть, всегда положено испытывать подобную неловкость перед незнакомой, красивой девочкой? Этого я не знал.
— Ты в какой школе учишься? — заговорила Лу Ся.
— В сорок первой средней.
— В каком классе?
— В первом классе средней школы первой ступени.
— Ой! Только в первом! А такой большой! Сколько же тебе лет?
— Двенадцать. — Все это время я не поднимал головы, не смел взглянуть на нее.
— Ой! Только двенадцать. На два года моложе меня. Теперь ясно, почему ты в первом классе.
— Ну, раз так, значит, ты обязан называть ее старшей сестрой, — сказала, словно выкрикнула, стоявшая рядом Чжу Ли.