Повести и рассказы
Шрифт:
Говорят, в двадцатый год правления Гуансюй приезжала сюда одна труппа из Хэнани, показывавшая представление «Гора ножей». В той труппе почти все актеры владели кулачным искусством школы Шаолинь, никого не боялись и перед представлением не пошли ему поклониться, чем очень его разозлили. Когда одна девица из труппы влезла на шест высотой чжана три-четыре, Дай Куйи, стоявший вдалеке, громко крикнул:
— Господин Дай сейчас заменит тебе левый глаз!
Пустил стрелу и — бац! Глиняный шарик угодил девице прямо в левый глаз, мужчины и женщины из труппы хотели было броситься на Дай Куйи с кулаками, да увидели его самострел и замялись: кому же охота лезть на рожон?
— Уважаемый Дай, братки осмелились тебя побеспокоить! — сказал Стеклянный Цветок, почтительно сложив руки.
Ему было немного не по себе, и говорил он не очень уверенно.
— Что вы такое говорите, третий господин! Мы ведь братья, я — на юге, вы — на севере города, стены разделяют друзей, да не могут расстроить дружбы. Уважаемый Цуй-Четвертый уже приходил ко мне, передал мне ваши слова. Вы, третий господин, скажите только слово, и мы за своего братка хоть в огонь, хоть в воду! Только вот… я тут сейчас поразмыслил. Тот дурень, торгующий соей, — заслуживает ли он глиняного шарика Дай Куйи, а? Ха-ха-ха!
Дай Куйи широко раскрыл рот, задрал голову и захохотал как сумасшедший. Его трясущееся от смеха мясистое тело дергалось, как игрушечная мышь на веревочке. Он был высокого роста, широколицый, с обезьяньими плечами и по-осиному узкой талией, с носом, похожим на клюв орла, и глазами леопарда. К широкому желтому поясу был подвешен самострел из ивы и воловьей кожи.
Сейчас он стоял на пороге своей лавки, а внутри лавки на стене висели два черепа. Эти черепа придавали Дай Куйи еще более свирепый вид. Поначалу Дай Куйи согласился было помочь Стеклянному Цветку и отомстить его обидчику. Хотя все и говорили, что Дай Куйи не боится ни Неба, ни Земли, но и у него ведь одна голова на плечах. За эти два дня он понаслушался рассказов о косе Дурня-Второго, один удивительнее другого. Не зная, верить им или нет, он начал подумывать о том, стоит ли связываться с Дурнем-Вторым ради этого хулигана, который сам-то еще ничего для него не сделал.
Смертник Цуй как будто понял, что происходило в душе Дай Куйи. Он думал: если Дай Куйи откажется помочь, то можно будет уговорить Стеклянного Цветка напасть на Дурня-Второго ночью. В любом случае Стеклянный Цветок больше не захочет мериться силами с Дурнем-Вторым средь бела дня, и он уже несколько раз строил планы послать несколько хулиганов, чтобы они напали на Дурня-Второго в темноте. Нападать ночью всегда надежнее, чем днем. Стоит только разделаться с Дурнем-Вторым, и Стеклянный Цветок снова будет держать в страхе улицу Гуицзе. Поэтому нужно как-то заставить Дай Куйи пойти и вызвать на поединок Дурня-Второго. Если Дай Куйи проиграет, об этом сразу же станет всем известно, Стеклянный Цветок не стерпит и прирежет его, ну а после этого Стеклянный Цветок и показаться нигде не сможет. А если проиграет Дурень-Второй, Дай Куйи не понравится, что он из-за Стеклянного Цветка испортил свою репутацию, разве станет он тогда дружить со Стеклянным Цветком? Подумав так, он решил подстегнуть Дай Куйи:
— Почтенный Дай, я слыхал, тот дурень говорил, что вам далеко до жителей Сяньшуйгу.
— Что он говорил? — До Дай Куйи не дошел смысл сказанного.
— Тот дурень — родом из Сяньшуйгу. Он говорит, что вода в Сяньшуйгу твердая и люди тоже твердые, в ней крабы не водятся.
— Что-то я не пойму, о чем ты говоришь, — сказал Дай Куйи.
Смертник Цуй, пряча улыбку, стал объяснять:
— Да это он вас так ругает! У крабов кости снаружи, а
Чтобы заставить человека служить вам, нужно смотреть только, догадывается ли он о вреде, который ему хотят причинить. Если догадывается, то игре сразу же приходит конец. Смертник Цуй хорошо знал, что, хотя Дай Куйи человек видный, проницательностью он не отличается. А еще он понимал, что такое зависть: мужчина завидует мужчине, женщина завидует женщине, ровесник завидует ровеснику, браток завидует братку, а земляк, даже покинув родину, завидует земляку. Неслыханно, чтобы знаменитый повар из Шаньхайгуаня завидовал художнику в Гуандуне, чего ему бояться, что этот мастер кисти и туши превзойдет его известностью?
Конечно, от этих неприятных слов Дай Куйи взяла злость. Смертник Цуй подлил масла в огонь:
— Косу того дурня все называют «волшебным кнутом».
Этим «волшебным кнутом» он раззадорит Дай Куйи, и тот все сделает, как он скажет.
— Почему волшебный кнут?
Дай Куйи сердито засопел. Огонь в его душе вместе с кровью распространился по всему телу, его ладони, руки, шея и тоненькие жилки на висках вспухли.
— Он говорит, любого заставит сделать то, что он хочет, — продолжал Смертник Цуй, следя парой маленьких черных глазок за сердитым лицом Дай Куйи.
Он должен удостовериться, что этот огонь злобы обожжет всю душу Дай Куйи.
Дай Куйи заорал во все горло:
— Он волшебник, но я и его подстрелю!
С этими словами он выхватил из-за пояса самострел, повернулся, принял позу «оглянувшегося на луну» и пустил в воздух два заряда. «Бац!» — послышалось вверху. Второй заряд летел быстрее первого, врезался в первый и раздробил его. Стеклянный Цветок захлопал в ладоши и воскликнул:
— Вот это искусство! Эдак из башки дурня точно получится решето!
На лице Дай Куйи появилась довольная улыбка. Он велел ученику принести из комнаты расшитый цветами шелковый мешочек для зарядов; из разложенных на каменной плите глиняных шариков отобрал самые круглые и твердые, уже потемневшие, и доверху набил ими мешочек. Посмотрев по сторонам, Дай Куйи вошел в дом, заложил за пояс два железных шарика и снова вышел на улицу. В сопровождении двух учеников, Стеклянного Цветка и Смертника Цуя, он отправился искать Дурня-Второго.
Если дойти до конца улицы Сигуаньцзе, наткнешься на заброшенный храм, окруженный глухой оградой. Ограда очень высока, и за ней виднеются только два-три конька крыш из зеленоватой черепицы, а над ними простираются сухие, без единого зеленого побега, ветви древних, почерневших от времени жужубов. В храме всегда стоит тишина, на деревьях не поют птицы, над дымоходом никогда не курится дымок. Кажется, что в храме обитают какие-то совершенно особенные, удивительные люди.
Стеклянный Цветок осмелел, приободрился. «Бам! Бам! Бам!» — постучал он в ворота храма и закричал, держась за шею:
— Эй, где тут тип с собачьим хвостом, третий господин стоит у ворот!
Постояли, послушали. Никакого отклика. Стеклянный Цветок подобрал с земли половинку кирпича и хотел было запустить ею в ворота, как вдруг услыхал тихий голос:
— Я здесь.
Они оглянулись. Неподалеку под большой ивой стоял Дурень-Второй. На нем был все тот же синий халат, а толстая и длинная коса лежала кольцом у него на голове. Стеклянный Цветок рванулся вперед и злобно крикнул: