Повести и рассказы
Шрифт:
Вова, сурово нахмурив брови и держа наготове пистолет, молча следовал за Штейнером. По бокам шли по три человека, впереди — Андрей. При общем одобрении Штейнер был водворён в карцер. Дверь закрыли на замок и выставили несколько часовых для охраны.
Глайзер успел скрыться.
— И как это мы коротконогого прозевали? — сокрушались ребята.
— Выводи полицейского! — приказал Вова.
На лагерной площадке Вова обратился к собравшимся юношам и девушкам:
— Нашему комитету, товарищи, не удалось арестовать всех преступников. Но Штейнер и вот этот, — Вова пренебрежительно указал на полицейского, — попались.
— Согласны, согласны! — раздались выкрики. — Пусть получает по заслугам!
Вова сказал:
— Голосую: кто за смертную казнь предателю?
Лес худых рук поднялся в воздух. Из других бараков на площадку бежали всё новые и новые группы подростков: болгары, поляки, чехи…
Насмерть перепуганный полицейский упал на колени, прося пощады.
— На столб, на столб его! — раздались гневные голоса.
Это были голоса справедливой и неумолимой мести предателю Родины.
9. МИТИНГ
Слухами земля полнится. Теперь уже весь лагерь знал, что война окончена, что советские воины взяли Берлин и дошли до Эльбы. Все волновались, не понимая, почему их до сих пор не отправляют на родину: русских — в Советский Союз, болгар — в Болгарию, чехов — в Чехословакию, поляков — в Польшу…
С тех пор как в лагере появилось новое, американское начальство, ребята почувствовали что-то неладное.
Американцы прибыли в тот день, когда был казнён полицейский и арестован Штейнер.
Американский офицер и десятка два вооружённых автоматами солдат открыли ворота лагеря и с видом освободителей торжественно вошли на его территорию. Из бараков на площадку мгновенно высыпали все ребята и девочки. Группа подростков во главе с Вовой радушно приветствовала прибывших от лица всех освобождённых. Офицер произнёс короткую речь. Щеголеватый переводчик перевёл речь офицера. Он сказал:
— Война окончена. Германия капитулировала. Американские, английские и русские войска одержали славную победу. Мы, ваши освободители, поздравляем вас с окончанием войны и свободой.
Но в этой речи ни словом офицер не обмолвился о том, когда они, «освободители», помогут ребятам вернуться на родину.
От подростков выступал Вова.
В соломенной шляпе, рваном и грязном пиджаке, длинных заплатанных брюках и тяжёлых ботинках, стоял он перед собравшимися. На бледном лице с высоким лбом и пушком на верхней губе выделялись большие, выразительные глаза. Вова говорил просто от души и сильно волновался.
— Мы просим передать вашему начальству, что все мы желаем уехать на родину как можно скорее. Нам надоел фашистский лагерь! — он поднял руку и звонко крикнул: — Да здравствует наша освободительная Красная Армия! Да здравствует мир!
Как взрыв, прозвучали на разных языках восторженные возгласы огромной толпы подростков:
— Да здравствует мир!
— Да здравствует товарищ Сталин!
— На здар, на здар! [26]
— Hex жие вызволенье! [27]
— Ать жие Руда Армада! [28]
Офицер вежливо улыбнулся и торопливо объявил,
После этого он спросил у Вовы, указывая на столб с гонгом, где висел полицейский:
26
Чешское приветствие.
27
Да здравствует избавление! (польск.)
28
Да здравствует Красная Армия! (чешск.)
— Кто это? За что повешен?
— Его повесили мы, — гордо начал Вова. — Это изменник Родины, наш мучитель. Мы повесили его, господин офицер, как предателя и палача по общему справедливому суду.
Переводчик добросовестно перевёл объяснение Вовы. Вова вдруг почувствовал, что офицер смотрит на него с выражением явного недовольства. Лицо офицера помрачнело, скулы напряжённо задвигались, словно он хотел и не мог что-то разгрызть.
— Это очень сурово. Но я понимаю русских. Они все суровы, так же как их край, — деланно улыбнувшись и стараясь казаться вежливым, сказал офицер.
Ещё больше нахмурился американский «освободитель», когда из карцера вывели Штейнера. Бывший комендант выглядел довольно непривлекательно. Помятая ночная рубаха, бледное испуганное лицо и голые тонкие волосатые ноги в ночных туфлях делали его похожим на чучело. Штейнер воровато озирался по сторонам. В толпе раздавались хохот, едкие насмешки:
— Вот он, осколок «великой империи»!
— Завоеватель мира!..
— Прикидывается, овчарка фашистская!..
Из толпы кто-то выкрикнул:
— На столб его, рядом с полицейским!
Офицер-американец не мог удержаться от улыбки, но заговорил со Штейнером мягко, не так, как следовало бы говорить с преступником.
— Мы вынуждены вас арестовать, — сказал он. В голосе его слышалось сожаление.
Штейнер покорно и заискивающе кивнул американцу.
— До выяснения степени вашей вины перед нашим командованием и армией, — добавил американец.
Всё время, пока шла официальная беседа между Вовой и офицером, солдаты-американцы сочувственно поглядывали на Вову и его товарищей. Когда офицер направился к выходу, сержант-американец бросился к Вове. Он сунул ему в руку блокнот и самопишущую ручку с золотым пером и о чём-то с жаром попросил.
— Американский сержант просит вас расписаться на память в его блокноте, в знак уважения к вам и вашим товарищам, — сказал переводчик.
Вова смутился. Он взял ручку и осторожно, боясь сломать перо, написал в блокноте свою фамилию, имя, город, где он родился и жил. В конце пометил:
«10/V 1945 г. Лагерь смерти. Германия».
Переводчик прочитал сержанту написанное. Сержант потряс Вове руку:
— О’кей! Сенк’ю! [29]
Вова протянул ему ручку, но сержант сделал отрицательный жест. Переводчик сказал:
29
Все в порядке! Благодарю вас! (англ.)