Повести и рассказы
Шрифт:
— Ну-с, а всё же, что именно ты сказал?
— Я сказал, что ты доктор, работаешь дома и что, если у пана Краузе болят зубы, то ты можешь выдрать ему их в два счёта и вставить какие только пан Краузе пожелает: хоть чугунные, хоть из слоновой кости.
— Так и сказал: «хоть чугунные, хоть из слоновой кости?» — сдерживая смех, переспросил отец.
— Да, папа, а он тоже, как и ты, засмеялся.
Вдруг отец стал серьёзным. Долго ходил по комнате в раздумье, потом сказал:
— Да, сынок, сложная штука человек. Может оказаться, что учитель расспрашивал тебя отнюдь
С тех пор Ян Шпачек стал пристально наблюдать за паном Краузе. Постепенно Ян Шпачек обнаруживал в новом учителе всё больше неприятных черт. Смеялся, например, пан Краузе не так, как другие: рот улыбается, а глаза холодные, настороженные. Говорил он с ребятами тоже как-то не так, как взрослые говорят с детьми, держался с напускной важностью, ходил, точно на параде. Но особенно Яну Шпачеку не нравилось в новом учителе то, что он требовал от учеников разговаривать с ним только на немецком языке. Это помогло почти всему классу за зиму научиться сравнительно хорошо говорить по-немецки, но то, что Пан Краузе никогда не говорил на уроках по-чешски — это не нравилось Яну.
Когда Ян Шпачек выполнил боевое задание отца в Кладно и услышал настоящую тайну — он кое-что понял и почувствовал себя взрослым. Правда, отец ни разу затем не поручал ему ни большого, ни малого дела, ни разу не возвращался к разговору о поездке в Кладно, но у Яна сложилось новое представление об отце, рассказавшем о врагах Чехословакии. Ян и сам теперь лучше увидел гитлеровцев, которые захватили его родину. Он понимал страдания своего народа, чувствовал по каким-то деталям борьбу старших товарищей с оккупантами, и это его настораживало по отношению к пану Краузе, заставляло быть ещё осторожнее с товарищами, мучило каждый раз, как только учитель начинал разговор с учениками на темы, не относящиеся к урокам в школе.
Как-то раз один мальчик не был в школе три дня, а потом пришёл очень расстроенный и грустный. Пан Краузе спросил его:
— Что с тобой, ты болен?
— Нет, пан Краузе, — ответил мальчик.
— Почему же ты такой скучный?
— Так…
— Тебя кто-нибудь обидел?
— Нет…
Но пан Краузе не унимался. Он подошел к парте, сел рядом с учеником и снова заговорил с ним тактично, ласково.
— Может, у тебя дома горе какое? — спросил пан Краузе и погладил мальчика по голове.
Ученик не ответил и заплакал.
— Успокойся. Что же ты молчишь? — участливо, по-отечески настаивал учитель.
— У меня папу забрали в гестапо…
— За что?
— Не знаю…
— В гестапо? Это очень плохо, — сказал пан Краузе. Потом помолчал и добавил: — Попасть в гестапо — дело скверное.
Весь класс насторожился. Ян Шпачек готов был сорваться с места, чтобы не дать мальчику продолжать разговор с учителем. Но учитель и сам не стал продолжать разговор и начал урок. Когда занятия кончились, пан Краузе сказал мальчику:
— Ты отстал за три дня. Приходи сегодня ко мне домой, я тебе помогу…
В другой раз Зденек, товарищ Яна, пришёл
«Чехословацкий батальон совместно с частями доблестной Красной Армии принимал участие в боевых действиях против гитлеровских захватчиков»…
Заканчивалась листовка боевыми призывами подпольного национального комитета Чехии к развёртыванию партизанского движения в Чехословакии и укреплению национальных комитетов, борющихся с гитлеровскими оккупантами.
Зденек сидел за первой партой рядом с Яном Шпачеком. После перемены, когда конфеты были съедены, Зденек оставил листовку на парте, даже не прочитав её. Но после перемены Ян увидел листовку на столе пана Краузе. Начался урок, всё шло своим чередом, но когда кончились занятия, пан Краузе мягко спросил:
— Чья бумажка?
— Моя, — просто ответил Зденек.
— Мусор надо убирать, — поучительно заметил учитель, однако листовку свернул и положил к себе в карман.
— Я оставил бумагу на парте, пан Краузе, с тем, чтобы выбросить, как пойду домой.
— Вот это правильно, — согласился учитель.
Но когда ребята вышли из школы, то оказалось, что пану Краузе по пути с Яном и Зденеком. По дороге учитель вынул из кармана листовку, подал её Зденеку и, как бы запросто, спросил:
— Завтрак завёртывал?
— Нет, пан Краузе, с конфетами утром купил.
— Где же ты их покупал?
— У Карлова моста [36] .
— Вкусные?
— Леденцы, пан Краузе, всегда вкусные.
— Кто же их продавал? — не унимался учитель.
— Какая-то пожилая женщина.
— Ты её знаешь?
— Нет, — ответил Зденек.
— Жаль, — сказал учитель. — Я бы с удовольствием купил немножко.
— Идёмте, пан Краузе, может она ещё там торгует, — с охотой предложил Зденек.
36
Карлов мост — один из старейших памятников зодчества, мост через Влтаву, один из красивейших в Праге.
Попрощавшись с Яном, они повернули к центру города, на Карлов мост.
На другой день Ян узнал, что ночью на квартире у Зденека был обыск. Мальчик подробно рассказывал о своих переживаниях, о том, как его родные перепугались.
С тех пор Ян Шпачек ещё больше невзлюбил учителя. Он был полон глухой, ещё неосознанной, но непреклонной ненависти к нему, всегда хотел чем-нибудь досадить пану Краузе, вызвать на грубость, на спор с классом, со всей школой. Но как?!
Но пан Краузе словно бы сам хотел помочь Яну Шпачеку поссориться с ним. В этот день он дал задание на дом: написать сочинение на немецком языке. Тема была вольная, кто о чём напишет, но учитель, между прочим, поставил несколько вопросов, как бы для облегчения: