Повести о совести
Шрифт:
Сдав летнюю сессию, Шинкаренко поехал домой в Николаевскую слободу, помогать родителям. Работал Виталий, не перегружая себя. Скирдовал сено, заготавливал с отцом дрова, растил с матерью овощи и делал заготовки на зиму. Каждодневный нетягостный труд, купание в Волге по вечерам оздоравливали и приносили хорошее настроение. Постепенно из головы парня уходила тревога о тяжких последствиях контузии, их просто не было, организм, как юности, был полон энергии, силушка с каждым днем прибывала.
Вере удалось несколько раз завлечь студента к себе. Но встречи их не были горячими. В самые сокровенные
– Ну, что я тебе говорил, Галю? Сынок-то наш Верке отлуп дал. Ни, не таку жинку нашему Виталику треба. Чую, серденьком своим чую, буде у него краля высокого полета.
– Да нам наплевать на полет. Треба, чтоб жинка его кохала, да нас хоть трохи уважала.
Незаметно для всех пролетел июль, Виталий начал сборы.
– Ты шо, сынку, так рано уехать хочешь, еще весь август впереди?
– Мама, я первого августа должен быть в институте, работать будем на стройках, Сталинград восстанавливать.
Студенты встречались после короткой разлуки, как родные, делились рассказами о доме, о родственниках. Один Олег Боголюбов из общежития не уезжал, некуда было, дом его в Нижнем поселке тракторного был полностью разрушен войной, там же погибли отец и мама. А младшая сестра и родная тетка жили в подвале большой «сталинградской семьей», где были вдовые женщины и их дети, где все общее – и обувь, и одежда, и радость, и горе. Олег радовался приезду ребят, все не один, есть с кем поговорить, с кем поделиться. Начались трудовые будни, веселые вечера, радовались, от того что город поднимался, рос, преображался, становился еще краше чем был.
Жизнь постепенно входила в мирное русло, хотя трудовые будни были не легче, чем фронтовые. Трудились по двенадцать часов в день, иногда и больше, с учетом дополнительных работ на строительстве и благоустройстве. Однако молодость, задор и мечты о будущем стирали на нет всю усталость, все рвались только вперед, только к победам.
В сентябре начались занятия, Виталий все реже и реже бывал в общежитии. После учебы подготовится с ребятами к следующему дню и бегом к Нине, которая всегда ждала, которая любила. Студенты уже собирались вынести койку Шинкаренко из комнаты, все свободней будет, но староста возразил:
– Подождите, друзья мои, время трет камни, вода их точит. Кто из вас может сказать, что будет завтра? Все в жизни бывает, даже снег в начале лета выпадает. Не спешите, поживем, увидим.
А время шло. Веселой студенческой компанией встретили Новый 1946 год. На празднике блистала Нина, расцветшая, как маков цвет, что случается с женщинами до тридцати лет при хорошем муже. Она заметно выделялась на фоне застенчиво-угловатых студенток. Нина понимала, что королева бала она, ее очи блестели, что туманило сердца парней. Виталий очень гордился любимой женщиной, не отходил от нее ни на шаг, девушек-однокурсниц он просто не замечал.
Началась зимняя сессия, Шинкаренко вернулся на свою койку в общежитии, вместе с друзьями готовились к экзаменам. Одним поздним вечером, когда уже все
– Что не спишь, Виталик? Скучаешь по любимой?
– Почти угадал. Я уже готов подняться и бежать к ней.
– Пойдем-ка покурим, друг мой, заодно и поговорим. Вышли из комнаты, на лестничной площадке закурили.
– Ты что на Нине жениться собрался?
– Еще не решил, но тянет меня к ней, как магнитом тянет.
– Тянет, так женись.
– Легко сказать: женись. А жить где? А семью на что содержать? Да и старше она меня на три года плюс дочь у нее растет.
– Так ты весь в сомнениях, товарищ старший лейтенант? Ну, сомневайся-сомневайся, тяни резину. Для женщин неопределенность – самая страшная штука. А если она сама начнет действовать?
– Что значит «сама начнет?»
– У женщин есть проверенный способ, забеременеет и поставит тебя перед выбором. Не согласишься с ней, она в партком, вот тогда вы, товарищ Шинкаренко, кандидат в члены ВКП(б), должны решить, быть вам с Ниной и партбилетом или без того и без другого.
Виталий мочал, жадно затягивался папиросой, докурил, прикурил другую.
– Раз тебя грызут сомнения – рви. Если сейчас мечешься, дальше, при первых семейных трудностях полное разочарование наступить может. Думай, дружочек, думай.
Докурили, легли в постели, но Шинкаренко так и не спал всю ночь. Дня три Виталий ходил мрачный и черный, как осенняя туча.
Экзамены сдали успешно, Виталий зашел сказать Нине, что увидятся нескоро, он уезжает домой за харчами.
Зимние каникулы короткие, а путь зимний не прост, снегу в тот год навалило много, сугробы на замерзшей Волге и на дороге. Путь домой на перекладных занял два дня, это не летом, когда сел на пароход рано утром, а к вечеру дома.
В кругу семьи студент оттаял, расслабился, любовные заботы ушли на второй план. Несколько дней Виталий валял дурака, но тут подвернулась попутная машина до Сталинграда. Родители снабдили сальцом, мясцом, мороженой рыбкой, прыгнул Виталий Карпович в кузов, завернулся в тулуп и с ветерком покатил в город. Олег, как всегда, был на месте, встретил, попировали, а на следующий день Шинкаренко опять загрустил.
– Что, Виталенька, не весел? Что головушку повесил?
– А ты будто не знаешь. Вот сомневаюсь, идти к Нинке или нет.
– Я тебе уже говорил, раз сомневаешься, значит, нет.
– Тебе легко сказать, а меня мука душевная гложет.
– Это оттого, друг мой, что ты только на Ниночку свою смотришь и многого вокруг не замечаешь. Ты хоть раз обратил внимание, как наша однокурсница Лида Поспелова на тебя смотрит. Вот возьми и приглядись к ней.
– А что приглядываться, я ее полтора года каждый день вижу. Ты что эту серую мышку мне в невесты прочишь? Да она и мизинца Нинкиного не стоит.
– Ах ты, оценщик мой скоропалительный! Я тебе уже много раз говорил, чтобы ты внимательнее был, голову включал. Если бы ты меня слушал, давно заметил, что Лида влюблена в тебя. Она на новогоднем вечере чуть не испепелила взглядами ненависти твою Нину. Посмотри на девочку попристальнее и увидишь, что у нее на голове корона, как у принцессы.