Повести об отважных
Шрифт:
“Без света идти нельзя!” — решил Коля и вспомнил о фонарике, забытом лейтенантом Серковым.
Одним прыжком мальчик достиг окна, взял фонарик и включил его. Круглое стекло светилось ярким светом — наверное, совсем недавно лейтенант вставил новую батарейку.
С фонарем в левой руке и с пистолетом в правой Коля вскочил на диван, сел на его спинку и спрыгнул в темный проем.
Но как только ноги его коснулись пола, мальчик почувствовал, что он дрогнул и подался вниз.
“Ловушка!” — мелькнула отчаянная
Сверху что-то щелкнуло, и наступила темнота. Коля упал на бок и ощутил, что пол под ногами поднялся.
Падая, Коля не упустил ни фонарика, ни пистолета. Сейчас луч света казался нестерпимо ярким. Он выхватил из мрака каменные стены и уходящую вниз крутую лестницу.
Николай оглянулся на то место, где должен быть выход в библиотеку. Сейчас там была сплошная стена. И на ней — ни рычагов, ни заметных выступов.
Мальчик почувствовал, как оборвалось его сердце. Один! Совсем один в этой каменной ловушке, из которой нет выхода!
Но сейчас же мелькнула мысль, что нельзя впадать в отчаяние. Ведь не паниковал же Петр Захарович, когда провалился в каменную темницу! А у него не было там ни оружия, ни света. Нет! У него, у Николая Петрова, дела не так уж плохи! Он — разведчик и должен действовать в одиночку во вражеском расположении. Да и товарищи, конечно, его не бросят. Часовой знает, что он вошел в библиотеку. И если его там не окажется, то часовой, конечно, сообщит лейтенанту Серкову! Надо не ныть! Надо действовать!
Коля направил луч фонарика в сводчатый коридор, спускающийся вниз, и стал быстро спускаться по каменной лестнице.
Она закончилась в тесной квадратной каморке, от которой в обе стороны тянулись узкие коридоры. Коля пошел вправо. Он шел и считал шаги. Через пятнадцать шагов коридор вывел его в просторную, длинную комнату. Она была значительно выше хода-коридора. В ширину в ней было метра три, а в длину — метров восемь. В обоих концах комнаты темнели островерхие дыры новых ходов.
Но не эти коридоры заинтересовали Николая. Водя фонариком по стенам, он вдруг обнаружил в них толстые железные двери с грубыми засовами. Их было восемь — по четыре в каждой стене.
Коля отвел предохранитель пистолета, взял фонарик в зубы и с силой рванул первую от себя дверь. Она с лязгом и скрипом раскрылась.
За дверью находился тесный каменный мешок, в котором человек мог только стоять. Сейчас этот каменный гроб был пуст. И двери на крепких приваренных петлях с врезанными в них круглыми окошками из толстого стекла, и сами камеры с оцементированными стенами — все говорило, что эти страшные ящики были сделаны не рыцарями, а современными изуверами-гестаповцами.
Николай скользнул лучом по остальным дверям. Одна из дверей была заперта на засов, а все остальные — отперты.
Мальчик отодвинул засов, дернул дверь и вскрикнул: на него со стоном повалился
Фонарик упал на пол и погас.
Коля поставил пистолет на предохранитель, торопливо сунул его в карман и осторожно опустил прильнувшее к нему вялое человеческое тело на пол. Потом в непроглядной тьме он стал шарить по каменным плитам, разыскивая фонарик.
Он ползал по полу и слышал рядом неровное, прерывистое человеческое дыхание.
Фонарик лежал у самой стены. К счастью, он упал на ременную подкладку с петлей, которая обычно надевалась на пуговицы шинели. Стекло было цело.
Николай включил фонарь и совсем рядом увидел серое, изможденное женское лицо, которое показалось ему знакомым. Но кто это — мальчик сразу не узнал.
— Николаша?! — слабым голосом проговорила лежавшая на полу женщина. — Откуда ты взялся, Николаша, милый!
— Надежда Михайловна? — испуганно и радостно воскликнул Коля. — Я здесь так… Я здесь в разведке…
Надежда Михайловна с трудом поднялась с пола.
— Пойдем… Пойдем отсюда поскорее, Николаша, — сказала она. — А то скоро сюда придут…
— Кто?
— Вервольфовцы… Они хотят меня заставить лечить их раненых. А я отказалась, пока они не сдадутся. Тогда они заперли меня в этот каменный гроб… Идем скорее!
— Куда, Надежда Михайловна! — Коля опустил голову. — Я не знаю, как отсюда выбраться.
— Идем, идем! — Надежда Михайловна схватила Колю за рукав. — Они приходят слева, значит, нам надо идти направо.
— Пойдемте, Надежда Михайловна! — согласился Коля.
Этот ход, пробитый в толще каменной стены, был похож на другие — узкая щель со сходящимся над головой стрельчатым сводом. Метров через тридцать он вышел в кубическую двухметровую каменную каморку, откуда другой ход уходил влево.
И тут Коля и Надежда Михайловна услыхали позади себя звуки, гулко разносящиеся в лабиринте узких коридоров и каморок.
— Это они! — прошептала Надежда Михайловна. — Пошли быстрее!
Но сама она шла из последних сил. Все ближе доносился шум. Чей-то низкий голос резко выкрикнул слова команды.
“Их не может быть много, — раздумывал Коля. — Наверное, трое или четверо. Зачем посылать много конвойных за одной женщиной? У меня в пистолете семь патронов. Надо будет стать где-нибудь на повороте хода и дать бой… Еще посмотрим, кто кого”.
Он бодрился, но понимал, что мальчишка с пистолетом и ослабевшая безоружная женщина не смогут долго оказывать сопротивление вооруженным бандитам.
Ход снова вышел в каморку и повернул направо. Шум шагов, лязганье оружия становилось громче.
— Скорее! Скорее! — задыхаясь, приговаривала Надежда Михайловна, но сама с трудом двигала босыми, посиневшими ногами. Время от времени она останавливалась и несколько секунд отдыхала, жадно вдыхая воздух.