Повести. Рассказы
Шрифт:
— А себе?
— Вы пока угощайтесь — я в магазин на минутку. — Он взглянул на часы. — Десять минут, отпущенные нам, кончились. А еще обратно топать…
— А вон оно, наше общежитие, — кивнула Тамара.
И правда — за высокими тополями совсем рядом белело знакомое двухэтажное здание.
— Чего же мы кружили? — Павел подозрительно поглядел на Тамару.
Она расхохоталась.
— За ваше счастье! — подняла бокал Александра. — Венера, вылей! Хотя
Венера чокнулась с Лизой и Павлом, но пить не стала. Навалились на пироги.
— Вкусный перемяч, — похвалила Тамара.
— Эч-пичмяч, — поправила Венера. — Перемяч — другое, по-вашему беляш…
— Давайте, девки, после практики к Венерке закатимся, — предложила Александра. — Лес, речка, ягоды. Каждый день будем этот эчемяч трескать…
— Эч-пичмяч…
— Когда у Вас практика? — спросил Павел.
— С понедельника. А Вам когда на службу?
— 22-го.
— Говорят, войны не будет? — полуутвердительно спросила Тамара.
— Это почему? — повернулась к ней Александра.
— Газеты пишут.
— Ты готовься к худшему, как в песне поется: «Если завтра война…» А ты и палец, как следует перевязать не сможешь… Я дак, если война, сразу в действующую попрошусь. Девка здоровая — самый раз раненых из огня таскать… А Вы как думаете, Павел Иванович? Как там немцы себя ведут?
Павел вынул из кармана газету.
— Вот, говорят, передвигаются, новые части перебрасывают…
— Это мы знаем, читали. Ваши собственные наблюдения?
Павел улыбнулся:
— Уезжал, было тихо. Они рядом, за Бугом…
Лиза придвинулась к Павлу, легла щекой на плечо. Он разлил по стаканам портвейн. И обнял Лизу.
Александра покосилась на них, подняла свой стакан.
— И все-таки за то, чтобы ее не было! — сказала она проникновенно и отпила глоток. — А теперь давайте чай пить с вареньем…
— А что, если за Волгу махнуть? — предложила Тамара. — Лодка будет, я сговорюсь…
— Мне в техникум надо слетать, — сказала Александра. — Разве часика через два…
— Раньше я и не успею, — сказала Тамара. — Значит, договорились — в одиннадцать? Вы как, Павел Иванович?
— Я не прочь искупаться…
— Ты бы отдохнул, Паша… — тихо сказала Лиза. — Он всю ночь не спал. Я на его койке дрыхла…
— Я совсем не хочу.
— Дак мы всё равно сейчас разбежимся, — сказала Александра. — В одиннадцать встретимся. Хорошо, Лизавета? А вы отдыхайте…
— Не беспокойтесь, я действительно не хочу.
— Так… — поднялась Тамара. — Не желает добром — мы его свяжем. Нас много… Ну? — Она грозно надвинулась на него. — Будете сопротивляться?
Павел поднял руки:
— Сдаюсь…
Он проснулся, когда солнце стояло уже достаточно высоко. Прямые лучи его
— Кто тебе снился? Не женщина, нет?
Он привлек ее к себе и снова закрыл глаза. Она прошептала ему в шею, щекоча ее губами:
— Я люблю тебя… Очень… А ты?
Он приподнял ее, перенес через себя, уронил одетую на постель рядом с собой. Целовал, расстегивая кофточку, сходя с ума от жаркой упругости молодого тела.
— Дверь… — сдавленным, мучительным шепотом сказала она. — Дверь…
Лодка шла споро, держа к противоположному берегу чуть наискосок, чтобы не сносило течением. Павел разделся до пояса, греб сильно, легко, радуясь забытой работе.
— Ладно гребешь, старшой, — оценил его мастерство рябой загорелый рыбак — хозяин лодки, правивший кормовушкой. — Видно, что речной человек.
— Свой, волжский, — подтвердил Павел.
— На зорьку со мной не хочешь съездить? Тут на озерах окунь хорошо берет…
— Ему скоро уезжать, — опередила ответ Павла Лиза и положила ему руку на плечо.
Рыбак улыбнулся:
— Строгая у тебя жена… Ну, ладно… Как там германец себя ведет? Не поумнел? Бивали мы его в шестнадцатом… Но, надо признать, солдат крепкий. Дисциплина у них, я тебе скажу…
Тамара вдруг с визгом выпрыгнула из лодки, обдав сидевших в ней брызгами, вынырнула, поплыла саженками к берегу — он был уже близко, низкий, песчаный, весь в отмелях.
— Черт — девка! — рыбак отер с лица брызги, сказал: — Купайтесь тут. А я поеду тальника наломаю…
Они шли, обнявшись, вдоль кромки воды. Два следа — большой и маленький вились на отполированном водой песке. Следы то сближались и путались, то расходились в стороны, вот они снова сошлись, повернулись друг к другу носками — дальше повел один большой, глубоко отпечатавшийся в песке след.
— Отпусти меня! Тяжело ведь… Ну, хорошо, хорошо — сильный… Вижу…
Он закрыл ей губы поцелуем, мягко опустил на песок.
— Пусти! Девчонки увидят…
Он откинулся на спину, раскинул руки на горячем песке.
— Хорошо-о!
— Идите-е к на-ам! — звали из воды три черные в костровом свету фигурки. Оттуда слышался и далеко разносился над водой смех, визги.
Снизу, против течения шла лодка, груженная ворохом сучьев. На корме сидел мальчишка, правил веслом. Отец его, впрягшись в бурлачью лямку, шел берегом, тянул лодку «бечевой».
— Поцелуй меня…
— Нельзя, — Лиза возилась около него, засыпала горячим песком. — Увидят…
Она легла рядом, положив голову ему на руку. Перевернулась, уткнулась губами в сгиб у локтя.