Повести
Шрифт:
— Землю к одному месту отделил. Прямо тебе второй Климов.
— Два десятка поденщиков работает.
— Великомученик. И борода под стать для святого.
— Видать, бог-то тоже за них. За Дериных, Гагару, Павловых.
— Бог для богатых, а беда для бедных.
Недалеко заиграла гармонь. Мужики оживились, стало веселее. Послышались припевы. Мимо по дороге прошла толпа девок и ребят. Мы с Ванькой увязались за ними. Данилка отправился домой. Гармонист Гришуня, окруженный девками, шел важно. Он
— Эй, ходи изба, ходи сени, хозяина черти съели.
Алеха кричал, топал, поднимал облака пыли.
Со своей улицы свернули на вторую, прошли до оврага и берегом отправились на третью. Там тоже гармонь. А где два гармониста, да еще с разных улиц, да с подвыпившими ребятами, обязательно драка.
Началась она просто. Подошел один к другому и ударил. Тот упал, за него вступились. Ну и пошла писать. Девки метнулись в стороны, гармоники замолчали. Гармонисты тоже вмешались в драку. Пока не дошло до кольев и камней, дрались кучей, но едва замелькали колья, как разделились на два лагеря.
— Пойдем домой, — сказал я Ваньке.
— Мне кого-то ударить хочется.
— Хватит, били Косорукого, довольно. Тут наше дело сторона. Дерутся-то из-за девок.
Вечером и утром наряжает Косорукий возить ржаные снопы на барское гумно, а никто не едет. Все бросились косить свой овес, а кто молотить рожь, чечевицу. Мужики что-то задумали. Это заметно из их полунасмешливых ответов Косорукому:
— Отмолотимся — свезем. Нам податя надо готовить. Ваши снопы не уйдут.
Пошли слухи, что кое-кто уже по ночам начал сваживать снопы с барского поля к себе на гумно.
Скоро на этом деле, прямо в поле, поймали двух мужиков. Стражники отобрали у них узды, канаты, избили самих и записали фамилии.
Нынче вечером приехали сам управляющий и Косорукий. Велели старосте созвать сход. Мужики собрались.
— Говорите сразу, — начал управляющий, — будете приступать к возке снопов или нет? Если нет, я найму — за ваш счет из других сел. У меня с вами разговор короткий, знайте это. Может быть, что-нибудь другое замышляете? Предупреждаю: бросьте думать. Лучше давайте по–хорошему. Если откажетесь, кокшайские только того и ждут. Едете завтра или нет?
Мужики молчали..
Управляющий взял список испольщиков, начал выкликать:
— Бурлаков Ермолай! Выезжаешь?
— Чай, не один. Повезут люди, и я тронусь.
— Чернов Павел!
— Тут, господин управляющий, — отозвался Чернов.
— Выезжай завтра.
— Как люди, так и я.
— Родин Григорий!
— Лошадь засеклась, — быстро отозвался Родин.
Кто-то
— Ширяев Спиридон!
— Не могу.
— Почему?
— К молебну готовлюсь.
— К какому молебну? — опешил управляющий.
— Бога прогневили. Батюшка об этом в церкви говорил. Молить о дожде надо.
— Что же, ты один будешь молебен служить?
— Весь народ.
— Почему же молчат?
— Сердца у всех черствые, — и, чуть прищуря глаза, Ширяев крикнул: — Про молебен забыли?
— В самом деле, забыли! — дружно раздались голоса: люди поняли, куда клонит Спиридон, человек, бывавший в церкви только на говенье, на Пасху да на престольный праздник Воздвиженья.
— Молебен подождет, — сказал управляющий.
— Как подождет? Разь бог будет ждать? — удивился Спиридон и сделал такие страшные глаза, будто перед ним разверзлась преисподняя. — Не–ет, с богом шутки плохи. Мы — народ богомольный.
— Верно! Правда! — снова загудел сход. — Снопы никуда не уйдут.
— Сеять пора, а дождя нет.
— Сей рожь хоть в золу, да в пору! — выкрикнул Косорукий, но на него никто и внимания не обратил.
— Когда же молебен? — спросил управляющий.
— Батюшка сам скажет.
— А если вы врете?
— Как врем? — воскликнул Спиридон, словно ужаленный. — Разь мыслимо богу врать? Да за такие слова в Си–и-и–би–ирь!
— Сибирь, Сибирь! — подхватил и Василий Госпомил. Он был очень доволен, что мужики заговорили о боге.
Управляющий растерялся. Подумав, сказал неуверенно:
— Я сам поговорю со священником.
Взял список и снова начал:
— Кондрашев Ефрем!
— Тут.
— Завтра выезжай.
— А молебен?
— Сказал, что поговорю с батюшкой.
— Поговори.
— Егерев Филипп!
— Молебен, — коротко ответил Филипп из-за спин мужиков.
— Крутов Лазарь!
— Молебен! — с радостью крикнул Лазарь.
Управляющий покраснел, швырнул список.
— Пошли к черту с молебном! Хлеб молотить пора. Не можем мы ждать, чтоб цены на хлеб упали.
— Верно, господин управляющий, — сдержанно проговорил Ворон, — только все дело в молебен теперь уперлось. Народ с иконами на поля стремится.
— Работать надо, а не с иконами ходить. Вы, я вижу, шутки вздумали шутить. Если так, я завтра же приму меры.
— Какие? — тихо спросил Ворон.
— Пять верховых к вам пришлю! — не сдержался управляющий.
Это взорвало мужиков. Вперебой закричали:
— Вот как! Выгонять!
— Крепостное право, что ль, вам?
— Грозить вздумал, ишь ты!
— Не поедем!
— Все снопы наши будут!
— Земля вся наша. Убирайтесь из имения!