Повести
Шрифт:
— Значит, этот манометр контролирует… — продолжал студент свои расспросы, обращаясь к дежурному мастеру, — контролирует…
Он случайно поднял голову и увидел в окно удаляющийся глиссер.
Синицкий выбежал наружу. Все уже уехали! Неужели он так задержался?… На островке, кроме дежурных, никого не было. Вдали бледнела, рассеиваясь, поднятая глиссером водяная пыль.
Синицкий возбужденно зашагал по дощатому настилу. «Досадно! подумал он. — Пока вызовешь лодку или глиссер, пройдет много времени».
Гулко отдавались шаги: взад-вперед, взад-вперед…
Из комнаты
— Это, наверно, о вас спрашивали?
— Наверно, — нехотя ответил Синицкий.
Рабочий выжидательно замолчал. Увидев, что Синицкий не старается поддерживать разговор, он отвернул кран водопроводного шланга и осторожно, чтобы не забрызгать гостя, начал мыть настил, тщательно и сосредоточенно, как палубу корабля.
Синицкий взглянул на часы и с досадой нахлобучил шляпу, чтобы уж ничего не видеть. «Как все неудачно получается! В девять в институте вечер. Разве можно опаздывать!»
Он направился было к радиостанции, чтобы вызвать берег. Вдруг до его слуха донесся рокот мотора. Рокот постепенно приближался, заглушая шипенье и плеск волн под настилом тонконогого островка.
Синицкий забежал с другой стороны вышки.
К мостику двигалось странное сооружение. Оно было похоже на теплоход, уменьшенный во много раз. Но это оказалось только первым впечатлением. Мачты с растянутыми между ними антеннами разных видов, мигающие сигнальные лампы, какой-то прожектор на треножнике, большой фанерный щит с приборами напоминали необычную плавучую лабораторию… По борту сияла выведенная золотом надпись: «Кутум».
На палубе, доставая головами до проводов антенн, стояли четыре «научных работника». Самому старшему из них на вид было не больше семнадцати лет.
Разрезая волны, «теплоход» проплывал под мостиком… У правого борта стоял юноша — серьезный, полный важности и собственного достоинства. Весь его костюм состоял из голубой майки, закатанных до колен штанов и ремня с пряжкой, надраенной до солнечного блеска. Другие сотрудники «плавучей лаборатории» были одеты примерно так же. Самому высокому из них, тощему, сумрачному парню, пришлось наклониться, когда «теплоход» проплывал под мостиком вышки. У одной из мачт стоял маленький радист с самодельной радиостанцией, подвешенной возле окна каюты.
Синицкий с любопытством наклонился над перилами мостика.
Основанием всего этого занятного сооружения была старая парусная лодка, модернизированная ребятами по требованиям современной техники. Все надстройки на ней были сделаны из просмоленной и крашеной фанеры. «Модель плавучей лаборатории в одну сотую натуральной величины», подумал Синицкий, представляя себе чертеж с такой пометкой. Он подошел к причалу. Его заинтересовали эти ребята.
— Опоздали! — разочарованно вздохнул высокий паренек. На темном, загорелом лице его блестели белки глаз. — Попадет нам от Мариам. Я тебе говорил, Степунов, — он обратился к товарищу в белом парусиновом костюме, — мотор надо было проверить перед испытаниями… Али! крикнул он в иллюминатор. — Сколько раз мы останавливались? Посмотри у Степунова в журнале.
— Восемнадцать, — послышалось из окошка.
— А
Тот взглянул на будильник, висевший на внешней стенке каюты, и деловито ответил:
— Один час сорок семь минут.
— Удивительная точность. Если бы так же четко твой мотор работал! Из-за тебя ведь опоздали. Видишь, никого нет… Пошли назад! — со злостью скомандовал он. — Зря мы решили похвастаться своей посудиной.
— Постойте, ребята! — крикнул Синицкий. — Что вы здесь делаете?
Ребята только сейчас заметили его.
— Да так, ничего. Лодку свою пробуем, — нехотя ответил старший. Самый полный назад! — со смехом крикнул он. — Домой!
— Подождите, ребята! Вы сюда ехали?
— А как же, — отозвался самый маленький из ребят. Он снял с головы наушники, выключил радиостанцию и огорченно добавил: — Хотели на праздник в своей лодке приехать, да вот опоздали…
— И я опоздал, — с улыбкой заметил Синицкий, рассматривая ребят.
— Тоже ничего не видали? — сочувственно спросил кто-то из ребят.
— Да нет, хуже: я в институт к Гасанову опаздываю…
— Это, значит, к нам! — обрадовался старший. — Садитесь, довезем. Как говорится, на восьмой скорости!
— На восьмой?
— Ну да! Только что испытывали, — с сознанием собственного превосходства пояснил Степунов. — Максимальная отдача энергии, форсированный режим — все это вещи обыкновенные. Мотоциклетный мотор, а вроде самолетного получился. В общем, не беспокойтесь! В институте вы будете раньше всех.
— Вот и чудесно! — Синицкий ловко спрыгнул с настила и уселся на борту. — А я уже хотел лодку вызывать.
Прежде всего он показал ребятам свой магнитофон. Надо же отплатить им за любезность!
Все по очереди поговорили в аппарат, и каждый из них услышал свой голос. Игрушка им очень понравилась. Маленький Али, радиолюбитель, уже выпросил у Синицкого схему прибора. Он обязательно такой сделает!
— Но довольно, пора уже ехать, — сказал Степунов. — Гость торопится.
Оглушительный треск, словно пулеметная очередь, рассыпался над водой. «Кутум» резким броском вырвался вперед, круто развернулся и, как взмыленный конь, поскакал по волнам.
Синицкий зажал уши и надвинул шляпу на самый лоб.
Мотор, который переделали ребята, выбросив глушитель и все, что можно было убрать, для того чтобы получить максимальную мощность, угрожающе ревел. Разговаривать было невозможно, а Синицкому очень хотелось поподробнее узнать о разных делах бригады молодых рационализаторов. Об этом ему скромно намекнули ребята. Все они работали в экспериментальном цехе, где строились модели и опытные конструкции.
Молодые специалисты из ремесленников ежедневно наблюдали за бурной творческой жизнью института. Все изобретения и усовершенствования проходили через экспериментальный цех, поэтому не случайно, что именно в нем и возникла группа рационализаторов из молодых рабочих. Все, кто работал в институте, искренне любили свое дело. Буквально все — от юного слесаря до директора. И все они по-своему были изобретателями. Каждый вносил в свой труд что-нибудь новое.