Повести
Шрифт:
Ушияк встал, вышел из-за стола и, опершись спиной о стойку пустого бара, сказал:
— Товарищи! Наш партизанский отряд прибыл в Моравию для активных действий. До сих пор мы находимся в стадии организации, но уже приступили к диверсиям. Только за последнее время наши люди взорвали железнодорожный мост на участке Злин — Преров, подорвали возле Всетина три немецких воинских эшелона с оружием и боеприпасами. Действуя из засад, партизаны уничтожили восемь немецких грузовиков с военным имуществом. Мы разгромили небольшой гарнизон в селе Карловице, обезоружили роту
Это только начало. Численность наших отрядов растет с каждым днем. В дальнейшем партизаны намечают усилить удары по немецким коммуникациям. Но впереди зима. У нас нет теплого обмундирования. Не хватает медикаментов и продовольствия. Местное население помогает нам в меру сил. Но мы не хотим брать продовольствие бесплатно, мы просто не имеем на это права. Поэтому нам нужны деньги, чтобы расплачиваться с крестьянами.
Люди молча слушали Ушияка. Некоторые понимающие поддакивали. А когда он кончил говорить, поднялся представитель города Брно.
— То ясно, — сказал он. — Теплую одежду и деньги мы соберем. Но партизанская война — это очень мало. В Моравии надо поднимать людей на восстание. Брновский военный гарнизон готовит вооруженное восстание под руководством генерала Лужа. Нам надо объединить свои силы. Надо поднять восстание и в других городах. Время для этого подходящее. Много немецких дивизий ушло из Моравии в Словакию, много отправилось на восточный фронт. Сегодня в Моравии боши не имеют больших сил. Так давайте пользоваться моментом, давайте ставить вопрос о вооруженном восстании на Моравской земле...
Делегаты других городов тоже высказались в поддержку этого предложения.
— А хватит ли у вас оружия, хватит ли людей? — спросил Ушияк.
— Оружие добудем, и люди есть!
— Можем и вам людей дать!
— Берите наших людей!
— Надо организовать партизанскую бригаду!
Возгласы неслись со всех сторон.
После бурного обсуждения было принято единогласное решение: готовить на Моравии вооруженное восстание. Партизанский отряд имени Яна Жижки преобразовать в бригаду. От каждой подпольной организации послать в партизанскую бригаду по пятьдесят человек. В десятидневный срок собрать для партизан деньги и теплую одежду.
Мурзин стал прикидывать в уме, во что это выльется. По самым скромным подсчетам, в ближайшее время в бригаде должно появиться еще около семи тысяч бойцов. Надо подробнейшим образом спланировать их размещение, найти подходящие районы для базирования новых отрядов.
Довольно потирая руки, к нему подошел Ушияк. В его добрых голубых глазах, в простодушной улыбке сквозила радость.
— Скоро настоящую войну начнем, Юра, — сказал он.
— Это неплохо. Но как-то стихийно все получается. Разве такое восстание можно проводить без решения Центрального Комитета Компартии Чехословакии?
— Не беспокойся. Я уже говорил с товарищами. Предварительное решение о восстании принято нашим ЦК. Сейчас мы должны подробно разобрать все организационные вопросы, а потом окончательный план будет представлен на утверждение
— Что ж, если на то будет решение вашего ЦК, мы будем его выполнять. Но об этом надо немедленно сообщить и советскому командованию. В Москве должны знать о наших планах.
— Да, да. Иначе я и не мыслю. Сейчас в Москве находится Клемент Готвальд. Наш подпольный ЦК имеет с ним надежную связь. Без его указания восстание не может начаться...
К Ушияку подошел молодой высокий чех и, взяв его под руку, начал что-то рассказывать. Улавливая отдельные знакомые слова, Мурзин понял, что разговор идет о партизанском отряде Грековского.
Ушияк внимательно выслушал собеседника и тут же представил его Мурзину:
— Знакомься, Юра. Это слесарь Всетинского военного завода Карел Гопличек. Он же руководитель подпольной коммунистической организации Всетина.
Мурзин встал и пожал чеху руку. А Ушияк продолжал:
— Судруг Гопличек говорит, что наши люди из отряда Грековского взорвали прошлой ночью трансформатор Всетинского оружейного завода у деревни Яблунка. Теперь, уже второй день, завод не работает. И не будет работать еще двое суток, пока не восстановят этот трансформатор.
— Та-ак! Слушай, Ян. Это хорошая мысль. Я видел в горах много высоковольтных линий. Нам надо взрывать металлические опоры электропередач. Представляешь, сколько заводов будет остановлено в Зволене, Всетине, Моравской Остраве, пока немцы восстановят эти линии?
— Ано, ано! Мы обязательно должны это делать.
— А теперь пусть Карел Гопличек скажет, сколько оружия он может передать партизанам со своего завода к началу восстания? — попросил Мурзин.
— Он говорит, что его ячейка выносит с завода каждый день по два автомата и около сотни патронов. Это, конечно, мало, — перевел Ушияк. — Но они сообщают Грековскому о каждом транспорте, который прибывает на завод за оружием. По его сведениям, Грековский уже захватил два немецких грузовика с боеприпасами. Надо организовать партизанские засады на дорогах в окрестностях Всетина, тогда можно добыть много оружия. А еще лучше, он предлагает атаковать ночью заводской склад. Сейчас его охраняют солдаты венгерской армии.
— Дельное предложение. Надо посоветоваться с Грековским, как это сделать.
В голове Мурзина зрели грандиозные планы будущих диверсий на территории Чехии и Моравии. А Карел Гопличек стоял рядом и думал: «Если бы я был не простым рабочим-слесарем, а директором Всетинского завода, с каким удовольствием передал бы я этим людям тысячи автоматов, чтобы скорее избавить родину от фашистов».
И конечно же, не предполагал тогда коммунист Карел Гопличек, что пройдет всего несколько лет и народная власть, за которую он боролся, поставит его директором Всетинского завода. Только в новой Чехословацкой Социалистической Республике этот завод будет выпускать не оружие, а бесчелночные ткацкие станки для легкой промышленности братских стран социализма.