Повод для знакомства

Воронова Мария

– Валера, гнида, – так Вера пыталась сохранить лицо, – давай, пей нашу кровь. Срочно присылай нам специалиста, деньги будут. Но ты, ты… Попробуй только сунуться к нам с какой-нибудь болячкой! Мы тебя по полной программе разведем, по максимальной цене! Будь спокоен!

После расчета с водопроводчиком Ян Александрович уже не мог позволить себе с шиком проехаться домой на маршрутке. Он, как истинный пенсионер, тосковал на остановке в ожидании автобуса. Было темно и холодно, фонари горели слабо, как лампочки в пыльном чулане. Ян смотрел на светящиеся окна домов и представлял, какая уютная и счастливая жизнь происходит за этими окнами.

Там ласковая жена, озорные, но любящие и любимые дети, запах пирогов из кухни и теплый плед. Из всего этого у самого Яна имелся только теплый плед.

От жалости к себе, неприкаянному, он закурил, хотя тысячу раз зарекался не дымить на улице.

Около него остановилась черная «Волга» и посигналила. Приглядевшись, Ян Александрович узнал служебную машину главного врача. Он подошел, открыл заднюю дверь и засунул голову в салон:

– Здравствуйте, Алевтина Васильевна.

– Подвезти, Ян Александрович?

– Премного благодарен.

Отказ выглядел бы глупо и нелепо. Ян выбросил сигарету и уселся, стараясь, чтобы его бедро не соприкасалось с бедром главного врача.

– Вы, кажется, живете недалеко? На Ивановской?

– Совершенно точно. И как вы только помните?

– Ну, я наперечет знаю своих сотрудников с таким большим творческим потенциалом, – ядовито сказала Алевтина Васильевна, и Ян немного смутился.

Главный врач откинулась на спинку сиденья и закурила, непристойно вытягивая губы. Она была необыкновенно красивой женщиной, в Голливуде ее приняли бы как родную. Алевтина Васильевна могла бы свести с ума любого мужчину, даже не такого страшного бабника, как Ян, и она прекрасно это знала.

Элегантно, насколько это было возможно на заднем сиденье автомобиля, она закинула ногу на ногу, так что строгая юбка поднялась значительно выше колена. «Какого черта я сел к ней в машину?» – раздраженно подумал Ян.

* * *

Катя не любила посещать директора музыкального училища. Она прекрасно знала, что является одной из лучших преподавательниц фортепиано в городе и работает почти безупречно, но все равно боялась. Больше всего – того, что вскроется ее ужасная тайна: она дает частные уроки в своем классе после обязательных занятий. Это было бы трагедией, ведь левый заработок составлял основную часть ее дохода, и Катя уже привыкла жить на сравнительно широкую ногу. Перенести частные уроки к себе домой она не могла, мама категорически запрещала это, поэтому Катя жила в постоянном страхе.

Кроме того, даже если вызов к директору не был связан с ее разоблачением, то ничего хорошего, кроме нудных поручений распределить педнагрузку, ее там все равно не ждало.

– Екатерина Николаевна, дорогая, садитесь! – Директор училища, пожилой дядечка шарообразного вида, бывший трубач, встретил ее необыкновенно радушно. – Не хотите ли кофейку перед началом рабочего дня? Я сам варю. Покупаю только зерна, мелю их непосредственно перед употреблением и завариваю в турочке. Будете пить?

– Что вы, мне неловко затруднять вас.

«Какой кофе может быть с твоим давлением? – хотелось ей спросить директора. – Тебе же один шаг до инсульта остался!»

– Боже мой, что вы говорите, дорогая Екатерина Николаевна! Это радость – угостить такую прелестную женщину!

«Почему он сегодня в таком игривом настроении, старый ловелас? – подумала Катя. – Неспроста это…»

Тем не менее она терпеливо сидела, пока директор осуществлял

все необходимые для приготовления кофе манипуляции. У него был очень маленький кабинет, в котором едва умещались письменный стол, вешалка для одежды и шкаф с классными журналами. Комнатка давно требовала косметического ремонта, побелка осыпалась, а обои кое-где были прихвачены скотчем. Директор был под стать своему кабинету. Если бы вдруг по мановению волшебной палочки в кабинете сделался евроремонт, то директор со своей лысиной, в заштопанном пиджаке и неописуемом галстуке стал бы здесь инородным телом.

Наконец Катя получила микроскопическую чашку кофе.

– У меня к вам просьба, дорогая. Несколько необычная, даже странная, и вы можете отказаться… Никто вас не осудит…

– Я слушаю вас, Петр Петрович.

– Видите ли, вы очень талантливы, я знаю. Знаю и то, что ваши ученицы готовятся к конкурсу…

– Вы хотите меня уволить? – брякнула Катя.

– Боже упаси! Разумеется, нет! Как вы могли подумать? Я хочу вас послать в командировку. В некотором роде.

– Но я не могу никуда ехать! Конкурс на носу, как я девочек оставлю? И другие ученики тоже… Я наметила программы, многие только начали работать над произведениями.

– Я все понимаю. Но с другой стороны, вашим конкурсанткам будет только полезно, чтобы кто-то взглянул на них свежим глазом. Потом, вы территориально останетесь в городе и сможете, если захотите, заниматься с девочками. Вы, надеюсь, помните Маргариту Матвеевну?

– Разумеется, я даже немного у нее училась.

– Видите ли, Катенька, она заболела. Ее положили в больницу и обнаружили на желудке опухоль.

– Ох, какой кошмар!

– Именно. Будут делать операцию. Я говорил с доктором, он все мне объяснил, сказал, что это единственная возможность спасти Маргариту Матвеевну, но потребуется помощь. А у нее никого, она совершенно одинока. Вот я и подумал, что вы, как молодая женщина и ее ученица, могли бы помочь. За ней же нужно ухаживать. И сейчас, и тем более после операции. Вот я и хочу направить вас в командировку в больницу. Конечно, зарплата сохранится за вами в полном объеме, и другие коллеги будут периодически подменять вас, но вы будете главной сиделкой. Как, Екатерина Николаевна?

«Пропали левые уроки», – подумала Катя.

– Хорошо, я согласна. Когда приступать? – Отказаться было просто невозможно. Не то чтобы Катя очень любила Маргариту Матвеевну или сильно хотела ей помочь, но кем ее посчитают сотрудники, если она откажет?

– Чем раньше, тем лучше. Сегодня день доработайте, сдайте дела Людмиле Ароновне и Валентине Петровне, а завтра с утра и начнете. Вот координаты, где лежит Маргарита Матвеевна. Когда вам понадобится отлучиться, звоните мне, и я тут же пришлю вам замену.

– Как ты могла согласиться на такое унижение? – Мама расхаживала по кухне вокруг Кати.

– Я же тебе все объяснила. – Катя гладила халатики и полотенца, с которыми собиралась завтра отбыть к новому месту службы.

– Но это форменное безобразие! И ты тоже хороша. Я, Катя, не понимаю, как можно быть настолько лишенной чувства собственного достоинства.

Катя молча водила утюгом по спинке цветастого халата. Когда-то это было ее парадное платье, в нем она первый раз целовалась с мальчиком. Ей безумно нравился рисунок ткани, только теперь он поблек, как поблекла и она сама, и ее чувства.