Поворотный момент
Шрифт:
— Не надо возврат. Лучше, купите ещё несколько, — произнёс Иван и пояснил, не открывая до поры до времени правды: — Нулька переживает, поэтому хочу провести эксперимент, чтоб она знала, что про неё думают.
— Вот! — громко произнесла Варвара Васильевна. — Мы с ней обсуждали то же самое! Индикатор вам, молодой человек, точно не повредит.
Женщина с улыбкой встала с места, подошла к парню и положила индикатор на плечо.
Осминожик ненадолго замер, затем стал меняться. Потемнел, став пунцовым, из спины быстро полезли
— Ой, матушки, — пробормотала Варвара Васильевна, и всплеснула руками. — Если иголки будут мешать, повыдергаем.
— Ему? — пробурчал Иван.
— Нет, вам, молодой человек. Это же ваше ментальное отражение.
— Это так княжич о вас думает? — тут же нахмурился Петрович.
— Нет. Это общий эмоциональный фон. Конкретное отношение к личностям и вещам начнёт проявляться позднее.
— Стыковка! — проорал пилот, а через несколько минут по обшивке прокатился лязг и шум.
Княжич снял с себя осминожика и сунул обратно в пакет. Думается, не убежит, раз доставили таким образом на «Птицу». И парень пошёл к шлюзовой.
Автоматика отработала без замечаний, и через десять минут на борту звездолёта оказался человек. Но не куратор, хотя Иван ожидал именно его. Человек в форме представился обычным клерком от инквизиции, несколько раз извинился, пожаловался на шум от привезённых особ, заставил расписаться в документах, а потом попросил убрать гравитацию.
— Зачем? — немного растерялся княжич.
— Ну так русалки же. У них ног нету, только хвосты. Им при гравитации разве что на полу валяться, как тюленям.
Иван дотронулся до смарт-браслета.
— Нулечка, убери силу тяжести.
Не прошло и трёх секунд, как парень взмыл над поверхностью.
— Девчата, залетай! — прокричал клерк, схватившийся за поручень, и громко свистнул.
Из шлюза сразу же толкая перед собой котомки, сумки и чемоданы, начали проплывать хвостатые девушки.
— Сбылась мечта идиота, — пробормотал Петрович, подплывший к княжичу, рассматривая русалок, которые все до единой заплывали без одежды. И тут же пояснил: — Это я про себя, если что.
Первыми проскочила шестёрка ярко раскрашенных, как тропические рыбки, худышек. За ними осторожно просочились три серокожие особы с белыми животами, шеями и грудями, похожие грацией на дельфинов афалин, но намного стройнее этих морских млекопитающих. Под конец в круглый проём еле протиснулась несколько пышноватая русалка-альбинос. Она оказалась большая не только в обхвате бёдер и бюста, но и длиною в пять метров от кончика хвоста до носа, а ежели вытянет перед собой руки, и того больше, и весит около полутонны. Если сравнивать с морскими обитателями, то, больше всего походила на арктического кита-белуху.
— И куда мы их поселим? — удручённо поинтересовался Иван, почёсывая в затылке и понимая,
— Не знаю, — ответил капитан и поскрёб подбородок. — Ну, мы с Михой можем на время немного уплотниться. Киборгов тоже поселим вместе. Итого две свободные каюты. Но это только мелких растасуем, да и то будут как сельди в бочке.
Иван хохотнул, ибо шутка приходилась к месту. Но осталась здоровенная русалища. Однако нет худа без добра:
— А её мы подселим к Нульке.
— Уверен, княже? — переспросил капитан, вскинув бровь. Он едва заметно улыбнулся, а потом хлопнул по плечу. — Ну, дерзай.
Иван ничего не ответил, ибо у него созрел собственный план. Парень тут же оттолкнулся от стенки и поплыл в кают-компанию, чтоб рассортировать всех по новым ареалам и местам обитания.
Но добраться не успел, так как с потолка послышался новый доклад пилота:
— Запрос на стыковку! Опять инквизиция!
— Опять? — опешил княжич и повернулся вокруг оси, посмотрев на недоумевающего капитана.
— Иди на голос, — произнесла Камелия.
Фёкла стояла в спальне упырихи у двери. Свет был погашен, и стояла полнейшая темень, хоть глаз выколи. Страх за жизнь пульсировал в медленном ритме, словно сердце сказочного великана. Он то сжимался, выдавливая из купчихи слёзы, отчаяние и ощущение безнадёжности происходящего, словно пену из намыленной губки, то отступал. Тогда наваливалась апатия и тихая злость.
— Ты чё стоишь? Я сказала, иди!
Купеческая дочка вытянула перед собой ногой, ощупывая путь.
— Ту чё, тупая?! — снова заверещала вампирша. — Нормально иди.
— Я ничего не вижу, — тихо огрызнулась Фёкла.
— Зато я всё прекрасно вижу, а тебе и не надо видеть!
— Я же ноги сломаю. Темно же.
Вампирша зарычала и пнула что-то мягкое.
— Ты совсем тупая или притворяешься?! Если тупая, то объясняю: я включила лампу с айковым фильтром! Айковый — значит инфракрасный! У вампиров спектр восприятия сдвинут к айковым цветам! Мы видим красный и айковый! И не забывай добавлять «моя госпожа», иначе выпорю!
Фёкла зло запыхтела, но задала очередной вопрос:
— Твоя госпожа тепло видит?
— Я что, змея, что ли? Не тепло, а более длинноволновое излучение, чем ты. И не твоя, а моя! — завизжала упыриха на грани ультразвука. — Запомни, моя госпожа!
— Я так и сказала — твоя. Не моя же. Я не претендую на собственность.
— Макс! — завопила Камелия. От вопля, казалось, лопнут барабанные перепонки купчихи.
Дверь сразу приоткрылась и в неё живительным потоком проник клин охристого света, показав полуголую вампиршу, стоящую возле кровати и уперевшую руки в боки. Лицо упырихи было перекошено от злобы, а губы тряслись.