Повороты судьбы
Шрифт:
— Майя, — проговорила она, как бы вспоминая.
Ее взгляд устремился куда-то вдаль, будто за моей спиной кто-то держал табличку с ответом на вопрос. А когда она снова посмотрела на меня, в ее глазах читалось смутное, но узнавание. Губы Ярославы едва дрогнули; она тяжело вздохнула, затем опустила взгляд на землю.
Я думала, что она начнет кричать, биться в истерике, прогонять меня, когда поймет, кто к ней пришел, но она всего лишь молчала. И знаете, в тот момент мне показалось, что лучше бы она так и сделала, потому что угнетающее молчание активировало во мне и
— Как… Дима поживает? — спокойно, без каких-либо негативных эмоций заговорила девушка.
Ее слова будто резанули меня по груди, оставляя жгучую полоску. Я была почти уверена, что девушка все это время ждала, когда к ней приедет мой брат, спросит, как ее здоровье, поговорит с ней немного о чем-нибудь… попросит прощение.
От осознания всех страданий и несбывшегося ожидания девушки, мне стало так горько и тошно, как не было до этого никогда. К горлу подкатила тошнота, скрутило живот. Я сама была готова вот-вот грохнуться в обморок и занять свободное место в этой клинике.
— Ярослава… — начала было я, но запнулась. — Ярослава, прости…
— За что? — не поняла девушка.
— Я понимаю, что это сложно, но, я уверена, если бы ты знала мотивы поведения моего брата, ты бы поняла, что он не хотел причинить тебе зла. — Я начала теребить рукав куртки, заламывать себе пальцы, подбирая подходящие слова.
— Нет, не стоит, — девушка коснулась ладонью своего лба, — не стоит просить прощение за Диму. К тому же, это я совершила глупость, а не он. Если он боится прийти сюда сам, раз послал тебя, то передай ему, чтобы не боялся. Он ни в чем не виноват.
Я нахмурилась.
— Ярослава, он не посылал меня сюда.
— Тогда почему же ты здесь?
— Я пришла попросить у тебя прощение потому… потому что Дима не может сделать этого сам. — Каждое слово давалось мне с трудом, будто мои челюстные мышцы атрофировались из-за долгих лет молчания.
— Он заболел? Или просто не хочет? Слушай, я же сказала, что он ни в чем не виноват. Я была глупа, когда решила отравить себя таблетками… даже не знаю, что мной руководило в тот момент.
— Ярослава, — твердо произнесла я, сжимая всю свою волю в кулак. — Дима не может прийти к тебе, потому что он умер.
Я выпалила последнюю фразу на одном дыхании. Повисла тишина, лишь редкое пение ранних весенних птичек нарушало ее. Мне тут же захотелось стать одной из них и улететь подальше отсюда; подальше от мучительных объяснений, подальше от ужаса, поселившегося в огромных глазах Ярославы, который через мгновение вылился в безудержный, надрывной плач.
Растерявшись, я не знала, что мне делать: то ли плакать вместе с ней, то ли пытаться успокоить ее. В конце концов, я присела на корточки и взяла ее за руки, сдерживаясь от того, чтобы самой не разрыдаться.
— Ярослава, тише… — шептала я. — Не нужно…
Ну вот, я самая настоящая эгоистка! Чего я добилась своим приходом сюда? Разбередила чужую рану, а потом еще и солью присыпала.
Я
— Как… как это произошло?
Я описала взглядом ее раскрасневшееся, заплаканное лицо; глаза, сосудики на которых за считанные минуты успели полопаться; и начала рассказывать ей во всех подробностях о самом ужасном вечере в моей жизни, о похоронах, о том, что убийца до сих пор не пойман и о цели, которую я преследовала, придя сюда. Также я рассказала девушке о Таисии — той причине, по которой Дима не мог полюбить никого больше.
Ярослава внимательно слушала меня, изредка кивая, стискивая ткань широких спортивных штанов с такой силой, что казалось, она сейчас их просто порвет.
— Так вот, почему… Почему же он не сказал мне о том, что его первая любовь закончилась столь трагично? — спросила девушка.
— Дима никому не говорил. Даже я узнала об этом только после ее смерти. Для него это был самый тяжелый период в его жизни.
Яра задумчиво кивнула.
— Ох, если бы я только знала… Я не совершила бы столько никому не нужных глупостей.
— Ярослава, — я снова взяла ее за руку, — прошлое не вернуть. Нужно думать о настоящем, продолжать жить.
— Если бы я могла… — она опустила голову, и ее плечи содрогнулись в потоке новой волны рыданий.
Я не могла поверить, что девушка не злится на брата, не винит его в том, что с ней произошло, даже не смотря на то, что он лишь косвенно причастен к ее попытке самоубийства. Наверное, это сумасшедшая любовь, иначе как можно продолжать любить человека даже после того, как он довел тебя до исступления? Или у Ярославы слишком большое и доброе сердце, не могущее жить без любви.
И все же, когда она успокоилась, я перешла к действиям:
— Ярослава, Дима дорог мне, как и тебе, и я не могу смириться с тем, что тот, кто лишил нас близкого нам человека, находится на свободе. Как ты поняла, я действительно пришла попросить у тебя прощение, а также, чтобы спросить тебя, не знаешь ли ты хоть что-нибудь, что могло бы приблизить нас к поимке убийцы. Я прошу тебя, хорошенько подумай, возможно, в тот период, когда вы еще общались, происходило что-то странное? Может, кто-то угрожал ему? Или тебе? Прошу, вспомни хоть что-нибудь, — взмолилась я.
Девушка покачала головой:
— Я не знаю, не знаю…
Казалось, огонек надежды, что жил во мне до этого момента, вот-вот погаснет, обращая все мое естество в липкую темноту, во мрак, из которого невозможно будет выбраться. Я опустила руки, решив, было бросить все и пойти прочь. Но тут Ярослава резко повернула голову в мою сторону, будто все же ей что-то пришло на ум:
— Денис. — Проговорила она.
— Денис Тернов? — я покачала головой: — Он так же, как и я, не имеет понятия, кто совершил преступление.