Повороты судьбы
Шрифт:
Ханна положила руку на плечо Буп, провела ее на кухню и усадила за стол. Затем открыла нужный шкафчик, достала вазу, наполнила ее водой и поставила цветы. Она установила вазу на стол, устроилась напротив Буп и, облокотившись на стол, улыбнулась.
Как же сильно Буп любила эту девочку, уже такую взрослую в свои двадцать шесть, но у которой впереди еще вся жизнь – жизнь, которую она сама распланировала: работа учителем английского со степенью магистра, не меньше. Возможно, она получит докторскую степень. Может, напишет книгу. Или сценарий. Для нее не существовало преград.
Буп со своей младшей внучкой всегда были не разлей вода. Ханна предпочитала
Ханна постучала пальцами по столу.
– Почему ты не отвечаешь на звонки? Отец сказал, что два вечера подряд пытался до тебя дозвониться, но попадал на голосовую почту.
– Ах, это. Я была занята. Твои другие боббэ скоро приедут. – Ханна с Эммой проводили летние месяцы в Саут-Хейвене вместе с Джорджией и Дорис, которые были для девочек назваными еврейскими бабушками.
– Знаю, и мне не терпится увидеться с ними, но можем мы поговорить о том, что ты не отвечаешь на звонки? Именно для этого у тебя есть мобильный телефон. Чтобы мы могли с тобой связаться. Убедиться, что с тобой все хорошо. Он беспокоится за тебя. Как и я.
– Ах, Ханнали, ты такая милая. Хочешь кексик или шоколадку? Я как раз раскладывала угощения.
Ханна покачала головой.
– Буп, ты меня слушаешь? Ты должна отвечать, когда звонит твой телефон.
– Да, конечно. Я просто была занята.
Она не хотела беспокоить Ханну, которая регулярно звонила и жила всего в пятидесяти минутах езды, в Каламазу – довольно близко, чтобы навещать свою внучку, и достаточно далеко, чтобы не вмешиваться в ее личную жизнь. Хотя Буп не устраивала внезапных визитов к ней и ее молодому человеку Кларку, «художнику».
Эмма, которая была старше Ханны на два года, жила в Хайленд-Парке, штат Иллинойс, со своим мужем Грантом, и их трехлетними близнецами, Оливером и Холденом. Эмма звонила не по расписанию, но старалась связаться с Буп раз в неделю или около того. Буп гордилась и была довольна тем, что присутствовала в жизни внучек.
Они с Ханной устроились на обитом тиком полосатом диване в гостиной. Буп сидела на одном конце, опустив ноги на пол, а Ханна расположилась на другом, вытянувшись на диванных подушках, ее босые ступни покоились на коленях бабушки. Буп вспомнила о тех временах, когда ее внучки были маленькими девочками, когда щекотка и поцелуй излечивали от всех болезней, когда ее собственные проблемы не имели для них никакого значения. Но теперь Ханна была взрослой.
– Твой отец считает, что мне стоит переехать в Сан-Диего, – сказала Буп. – Я хотела рассказать тебе об этом сама. Вот почему девочки наконец-то нашли время приехать. Это наш последний шанс побыть здесь вместе.
Ханна резко наклонилась вперед, ухватившись за голени.
– Ты не можешь уехать.
Буп похлопала Ханну по ногам, и та снова выпрямилась.
– Мы по-прежнему сможем разговаривать по телефону. И ты сможешь сэкономить на билетах, навещая меня и своего отца в Калифорнии.
– Я не имела в виду, что ты не можешь. Я о том – зачем тебе это вообще нужно? Ты всегда говорила, что покинешь этот дом…
– Вперед ногами, – продолжила Буп. – Я знаю.
– Ты здесь выросла. Здесь вышла замуж за дедушку. Мы проводили каждое лето тут с вами и папой. Что я буду делать, если тебя не будет рядом? Не делай этого, Буп. Пожалуйста,
– Я знаю, милая, – нараспев прошептала Буп и закачалась из стороны в сторону. Она надеялась, что ее тон и поведение развеют беспокойство Ханны, каким бы оно не было. – Я рада, что тебе нравится тут находиться, правда. Но это большой старый дом, и большую часть времени я провожу в нем одна. И я не становлюсь моложе. Только не смей передавать мои слова Джорджии. И куда бы я ни отправилась, Саут-Хейвен все равно будет тут. Мой отъезд не означает, что ты не сможешь сюда вернуться.
Ханна улыбнулась, поджав губы. Это была ненастоящая улыбка. Она как бы говорила: «Хорошо, как скажешь».
– Без тебя здесь все будет по-другому. Для нас с Эммой ты и есть Саут-Хейвен.
Буп понимала. Прелесть Саут-Хейвена заключалась не только в живописных закатах и шелковистости песка, черничных фермах или даже маяке – хотя Буп не променяла бы их ни на что другое. Была ли она девочкой, выросшей в тени семейного бизнеса «Летнего курорта Штернов», или молодой матерью, которая привозила сюда Стюарта на лето, или бабушкой, нянчившей Эмму и Ханну, люди здесь стали ее семьей. Ее друзья, гости курорта, соседи. Они были частью ее жизни, а она – их. Но времена изменились. Ее ровесники умерли или переехали в дом престарелых. Домовладельцы теперь сдавали свои дома в аренду. Ее соседи менялись почти каждую неделю. Во времена процветания курортов семьи отдыхали тут по две-четыре недели и возвращались каждое лето.
«Летний курорт Штернов» был роскошным в гостеприимном смысле – эффектным, но элегантным. Фирменный стиль Йетты и Айры Штерн заключался в предложении гостям уютного и изысканного отдыха – наряду с обилием еды. Буп только раз была близка к такому же гастрономическому обжорству, как на курорте своих бабушки и дедушки, когда они с Марвином отправились в круиз по Карибскому морю.
Но этот дом всегда был ее настоящим домом, хотя гости курорта считали, что Бетти с бабушкой и дедушкой жили в главном доме курорта, несмотря на то, что там не было спален. С грандиозными столовыми и развлекательными залами курорта, в дополнение к огромной кошерной кухне, которая делилась на две секции – одна для молока, другая для мяса – где бы они спали? Буп улыбнулась, вспомнив поразительную наивность той эпохи, когда даже взрослые верили, что учителя живут в школе. Бабушка и Зейде нуждались в уединении и отдыхе в конце летних дней, которые длились от завтрака до ужина. И вот тут спасительным убежищем становился их дом. Он был их тихой гаванью, где они могли скрыться от просьб персонала и требований гостей, по крайней мере, в те часы, пока спали.
Для Буп «дом» служил передышкой от общественной жизни внучки Штернов, а позже от личных проблем в браке и материнстве. И он всегда был местом сбора ее подруг.
В такие моменты Буп соглашалась с Ханной. Как она могла уехать? Но она знала, что главный вопрос заключался в том, как она могла остаться? В доме было больше спален, чем им когда-либо требовалось, и деревянная лестница. Долгие и морозные зимы она проводила одна. Стюарт жил в Калифорнии, Джорджия – во Флориде, Дорис – в Аризоне. Буп вернулась в Саут-Хейвен из Скоки после смерти Марвина. Она думала, что дома и окружающей его местности будет достаточно, чтобы придать ей сил, но ошибалась.