Поврежденные товары
Шрифт:
“Вы не можете держать меня в заложниках!”
“Кто держит тебя в заложниках?” Папа растягивает слова. “Ты взрослый и можешь идти. Давайте обсудим ваши варианты, хорошо?” - говорит он непринужденно, поднимая руку и начиная отмечать людей пальцами. “У вашей сестры? Покруче, чем в военной школе. Выкованный в подростковом аду. Также живет в Сан-Франциско, так что удачи с туманом. Дин, Барон, Эмилия, Трент и Иди? Отправят тебя прямиком домой, как только узнают, что привело тебя обратно в город. Найт, Луна, Вон?”
Он во второй раз
Он прав, и я ненавижу это. Моя новая реальность смыкается вокруг меня, как четыре стены, которые продолжают медленно приближаться друг к другу.
“С этого момента ты находишься под нашим пристальным наблюдением. Когда ты выходишь из дома, то либо со мной, либо с мамой. Никогда не бываю один.
– Или Лев, - договариваюсь я, затаив дыхание.
– Лев тоже.
Я не уверена, почему я настаиваю, ведь Лев больше не мой принц в Боттега Венета. Он так и не приехал в больницу, хотя обещал это сделать, когда мы разговаривали по телефону. И хотя последние три дня он время от времени писал сообщения, его голос звучал скорее раздраженно, чем обеспокоенно.
Он разочаровался во мне? В нас?
Мама вздыхает. “Этот мальчик слишком сильно любит тебя”.
– Соглашаюсь не соглашаться, - бормочу я, глядя в окно.
“Лев не дурак и знает, что с ним случится, если Бейли возьмет что-нибудь под свое наблюдение”, - возражает папа. “Он может присмотреть за ней”.
– Прекрасно. И Лев. Мама устало трет лицо. “ Он действительно спас тебя. О, и еще, Бейли?”
“Да?” Я невинно хлопаю ресницами. Идеальная Бейли вновь появляется. Или, по крайней мере, я пытаюсь вытащить ее обратно на свет, брыкаясь и крича.
“Перестань чесать колено. У тебя все в крови. Это, должно быть, больно. Разве ты этого не чувствуешь?”
Я не могу, на самом деле. Я онемела и испытываю мучительную боль одновременно, все время.
– Прости, мам.
– Я поджимаю руки под ягодицы, чтобы остановить себя.
– Папа, я сейчас возьму этот апельсин.
Он закидывает его за плечо и наблюдает в зеркало, как я методично, за один прием, очищаю его от кожуры, затем вгрызаюсь в него зубами, как в яблоко, а не разламываю на дольки. Из его груди вырывается рокот. Смех наполняет машину с кондиционером.
– Люблю тебя, Бейлс.
– На луну и обратно, капитан Рэндом.
ГЛАВА 3
Лев
Возраст восемнадцать
Печальный факт №2,398: ежегодно в мире умирает примерно 67,1 миллиона человек.
“Сегодня дерьмовая игра в атаке, кэп”. Остин врывается в раздевалку с голой грудью, выплевывая каппу на пол. Я снимаю свое снаряжение и бросаю его на
– Ты не можешь кататься на этом в раздевалке, ты, жуткий ублюдок. Я хмурюсь.
“Как тебе ховерборд?” Он жует жвачку "попкорн-кола". Его фирменный аромат пахнет липким полом AMC и первой базой в темноте. “Пожалуйста, просвети меня”.
“Твои яйца развеваются на ветру, как флаг на круизном лайнере”.
“Это свободная страна”.
“Проблема не только в том, что это бесплатно”.
Грим спрыгивает с доски и пинает ее обратно. Она с шумом ударяется о стену.
– Есть, есть, капитан.
То, что я капитан футбольной команды школы Всех Святых, является предметом спора между нами.
Не потому, что он лучший игрок, лучший лидер, кто—то еще лучше - он не является ни тем, ни другим. Я Божий дар на поле и вне его, и это бесспорно. Грим на втором месте. Все это знают. Но поскольку мне на четверть наплевать на игру, а он хочет играть в студенческий футбол, я должен поклониться, отойти в сторону и отдать ему всю славу. В его извращенном сознании голод важнее заслуг.
Я открываю кран и опускаю голову под струю воды, потирая лицо. Я не получал известий от Бейли четыре дня, что ужасно, учитывая наш последний телефонный разговор. Остин не ошибается. Моя голова не в игре. Он даже не в том гребаном штате. Он в Нью-Йорке.
Передозировка. Что за хуйня? Бейли, которую я знаю, не пьет напитки с кофеином после двух часов дня
Мне также интересно, почему она позвонила мне, когда мы были практически незнакомцами с того дня, как она уехала в Джульярд? Я прожил последний год в коме с тех пор, как она ушла, и меня это устраивало — если ты любишь кого-то, отпусти его, верно? — но что, если ты любишь кого-то, а идиот решает случайно покончить с собой и обращается к тебе? Каков протокол на этот счет?
Грим и Остин присоединяются ко мне по обе стороны от душа. Вокруг нас Финн, Мак, Антонио, Боллси и остальная команда. Настоящее имя Боллси - Тодд Островски, но у него странное заболевание, из-за которого его яйца становятся гигантскими. Например, такие большие, что это влияет на время пробежки.
Я беру творожное мыло и втираю его в тело и волосы, позволяя пузырькам стекать по моему прессу. “Вместо того чтобы расстраиваться из-за того, что я не капитан, побеспокойтесь о нашей игре с Сент-Джоном Боско на следующей неделе”.
– Как насчет того, чтобы я сделал и то, и другое? Грим Квон — дипломированный умник, сверхвысокий, сверхтемноволосый, сверхкрасивый, сверхблядский период — выхватывает у меня из рук батончик и засовывает его себе в задницу, потирая. “Когда-нибудь слышали о многозадачности?”