Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Приметы и суеверия
Шрифт:
* * *
В широкие арки комнат, выходящих в зал, видны были приготовленные там карточные столы, а в одной из них, в «зелененькой», уж играли мужчины в карты. Я увидала там нашего городничего Силича, и он послал мне несколько воздушных поцелуев…
Считаясь с маменькой в каком-то дальнем родстве, он требовал меня всегда из детской, когда приезжал к нам, возил мне конфеты, брал у меня для игры руку на счастье, говорил мне «ты» и совсем со мной не церемонился {19}.
* * *
Что бы тебе сказать о Москве? В Английском клубе была история. Привезли какого-то гостя, полковника
Вышел шум, прение, баллотирование и решили предать историю сию вечному забвению, усача не пускать более в клуб, а Марков этого уговорил оставить Долгорукова в покое. (Из письма А. Я. Булгакова П. А. Вяземскому. 1819 г.) {20}
* * *
Он (М. Е. Салтыков-Щедрин. — Е. Л.) терпеть не мог, чтобы кто-нибудь из посторонних во время игры подходил к карточному столу. «Уж эти родственники, — говорил он, — всегда несчастье принесут». У него существовали свои приметы насчет карт. Например, он долго не брал карт в руки после того, как сдадут. «Пусть накозыряются», — говорил он {21}.
* * *
У меня есть примета (карты были собраны, и оба присели уже к столу), — если я впустую играю перед настоящей игрой один удар с кем-нибудь этой колодой, — мне должно тогда повезти за любым столом {22}.
* * *
Дотоле мне на ум не приходила возможность отыграться, но в ту минуту черт дернул меня отважиться на такой выгодный подвиг; страх — проиграть еще более пробежал по душе моей легким облаком, а надежда на счастие утвердилась в ней светлым солнышком. Я сотворил грешную молитву о выигрыше, поклялся в душе никогда уже не трогать карт, если отыграюсь… {23}
* * *
В Париже молодой человек, образованный и безукоризненного поведения, влюбился в дочь богатого банкира; девушка взаимно любила его, но отец не хотел соединить их, потому что у любезного его дочери не было ничего, кроме честного имени и доброго сердца. Ему был запрещен вход в дом миллионера, и бедные любовники страдали в разлуке безнадежностию. В одну ночь молодой человек видит во сне, что отец его любезной, играя с ним в банк, проиграл ему все свои деньги и в бешенстве сказал, загибая последнюю карту: «Я ставлю на нее свою дочь!» Молодой человек стал метать далее и выиграл. Проснувшись, он почел это за сверхъестественное открытие и, помня очень хорошо те карты, которые выигрывали ему во сне, собрал все, что имел дорогого и побежал в игорный дом, считавшийся тогда первым в Париже, по огромным кушам, которые там переходили из рук в руки и по числу жертв, которые были погублены там бесчеловечными игроками. Надобно сказать, что этот молодой человек никогда не играл в карты, которые могли лишить чести и состояния, но пораженный живостию сна, он не вытерпел искушения и поставил с одного раза все свое
* * *
В начале 1840-х годов, вместе с А. Щепиным, возвратившимся из Парижа учеником Гаумана, поехал я в Москву, где первым делом нашим было отыскать Нащокина, устроившего судьбу юного артиста.
Недаром подчеркнул я слово отыскать Нащокина: где-то чуть не у заставы, в ветхом деревянном доме, проживал Павел Воинович с семьей, совершенно расстроив свои дела, но нисколько не расстроясь своим благодушным и веселым нравом.
Жена его, Вера Александровна, эта чудная женщина была истинно дорогая половина своего мужа: добрая, умная, любезная и приветливая, притом замечательно-хорошенькая, она любила Павла Воиновича безгранично и как в счастливой доле, так и в несчастной, была весела, покойна и довольна, увлекаясь неистощимо-игривым умом мужа.
Удивительно! При этой бедной, сравнительно с прежним, обстановке, хлебосольный хозяин ни за что не отпускал нас без обеда.
— Как можно не угостить артиста, особенно парижского виртуоза! Модеста — на ноги!
Модест — честнейший слуга из крепостных, служивший ему с молодости до старости, полетел по разным направлениям Москвы… и вот только вместо 2 — 3 часов обыкновенного обеденного времени Павла Воиновича, мы к 6-ти часам сели за изысканный и роскошный обед с отличными винами и десертом!
Тут весело и добродушно рассказал нам Пав. Воинович, как он потерял, то есть проиграл в короткое время и запасный капиталец, и все что имел.
Может быть, я наскучу читателю, рассказывая и мелочи, но иначе трудно выяснить двойственность природы человека, совокупность ума и глупых предрассудков, особливо в такой личности, как Нащокин.
— Я, после смерти Пушкина, — говорил Павел Воинович, — с горя или к горю, постоянно проигрывал, но все еще при мелких ставках… вдруг, вообразите, три ночи кряду я вижу один и тот же вот какой сон: в большой зале весь пол усыпан картами, крапом вниз, а знаками вверх, а мы с Пушкиным будто ползаем по ним… но только встретим двойку (или фигурную карту, не помню теперь, какую он называл), — Пушкин указывает на нее пальцем, значительно взглянув на меня! И все это точь-в-точь повторялось 2-ю и 3 ночь — с указанием на одну и ту же карту! Я так уверовал, как в указание судьбы, что в клубе, придерживаясь этой роковой карты, начал ставить огромные куши — и все неудачно! Но я до того настаивал, что наконец и ставить было нечего! {25}
* * *
Случилось в то время странное видение бывшему тогда губернатору Петру Богдановичу Пасеку; он был страстный игрок; в одну ночь, проиграв тысяч с десять, сидел около трех часов у карточного стола и вздремнул, как вдруг, очнувшись, сказал: « Attendez» [14]; приснился мне седой старик с бородою, который говорит: "Пасек, пользуйся, ставь на тройку 3000, она тебе выиграет соника [15], загни пароли [16], она опять тебе выиграет соника, загни сетелева [17], и еще она выиграет соника". Ба, да вот и тройка лежит на полу; идет 3000». И точно, она сряду выиграла три раза {26}.
* * *
Виноград видеть или есть во сне — сон хороший, хотя бы сей сон случился в такое время, когда нет винограду, ибо обещает пользу и выигрыш чрез женщин.
Говядину есть во сне есть сон, обещающий худое приключение и тяжелую развязку какого-нибудь дела; так как и сие мясо для желудка тяжело; и не скоро варится; иногда сей сон обещает малый выигрыш.
Диавола слепого видеть во сне — знак выигрыша в картах, также и в покупке.