Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Приметы и суеверия
Шрифт:
Старая няня и стакан холодной воды привели ее в чувство.
— Что с тобою, барышня?
— Ах, нянюшка! — пойдем отсюда скорее: здесь так страшно! Я видела… я видела…
— Да что ты видела, моя красавица?
— Я видела человека… мужчину…
— И узнала его?
— Кажется, узнала. Но он не похож на жениха моего; он похож более на Александ… Михаил…
— Ну, смотри, барышня, уж не ему ли и быть твоим суженым! {2}
* * *
Шпионка бригадирша… входя насильно в горькое положение доброй своей княжны, уговаривала ее, так, для
* * *
Накануне Крещенья сидела я в своей комнате и дошивала рабочий мешок в подарок бабушке. Вдруг входит Марья, моя горничная. Она держала что-то под передником. Какой-то таинственный вид, с которым она вошла, показался мне уже подозрительным; еще более ее вопрос: «Вы одна, сударыня?» — «Одна, — отвечала я и смотрела на нее пристально. — Что тебе надобно?» — «Ничего, сударыня. Я принесла вам…» — «Что такое?» — спросила я и почти была уверена, что это какое-нибудь любовное письмецо. — «Ваше счастье», — сказала Марья и подала мне — кусок олова… «Оставь меня в покое!» — сказала я с сердцем.
Но она начала просить меня и так убедительно, что мне совестно было отказать доброй девке. При том же, признаюсь чистосердечно, хоть я и не верю никаким ворожбам в свете, молодой человек, которого видела в зеркале, не выходил у меня из памяти. Я согласилась.
Вот она тотчас развела огонь в печке и растопила олово в железном ковше. Между тем толковала она мне, что стоит только влить немного растопленного олова в холодную воду, и я тотчас узнаю будущего своего мужа, его приметы, возраст, нрав; рассказывала, что многие из подруг ее испытывали это на себе, и уверяла, что такое предвещание непременно сбудется, и притом в самом скором времени. Признаюсь, я не без удовольствия слушала ее болтанье.
Когда олово растопилось, я взяла ковш и, по совету Марьи, вылила больше половины в деревянную чашку с водою. В эту минуту что-то стукнуло у дверей. Не желая, чтоб меня застали в таком упражнении, я вдруг обернулась, ударилась по неосторожности локтем об стену и пролила остаток олова себе на руку.
Ты можешь себе представить, какую это причинило боль. Я закричала. …В это время Марья, с довольным видом, подойдя ко
* * *
Она любила гадать на Рождество — гаданье она не считала предрассудком. Вместе с своей горничной она выливала олово или жгла бумагу на подносе, а потом смотрела, какие из олова или из жженой бумаги выходили на тени фигуры. Выходили всегда офицеры с султанами, в санях или в колясках, а вдали церковь. И горничная всегда замечала барышне:
— Вот, барышня, вы уж непременно выйдете нынешний год замуж за военного.
Однако пророчество горничной не сбывалось {5}.
* * *
Иногда маменька и приживалки устраивали гаданье в зеркало — самое страшное гаданье, к которому они приступали не без волнения. В приготовлениях к нему было что-то таинственное. Эти приготовления делались тихонько от дедушки, который запретил это гаданье, как сильно действующее на нервы. При этом рассказывался обыкновенно анекдот, как одна деревенская барышня захотела увидеть в зеркале своего суженого и как все необходимое для гаданья приготовила тихонько от всех в бане; она отправилась туда в полночь одна, стала смотреть в зеркало и, вместо суженого, увидела себя в гробу, упала без чувств и утром найдена была мертвою. Кто передал о том, что видела барышня в зеркале, если она была найдена мертвою? Этот простой вопрос никому не приходил в голову, но в истине анекдота никто и не думал сомневаться {6}.
* * *
Наступили святки — самое поэтическое время для русских людей. В деревне, во дворе и в барском доме все пришли в движение, все одушевились… Вечера, посвященные на переряженье и гаданье, пролетали незаметно…
Накинув платок на голову, дочь бедных, но благородных родителей несколько вечеров сряду выбегала на большой двор, не чувствуя ни малейшего холода, хоть снег, сверкавший миллионами разноцветных звездочек, сильно хрустел под ее ногами. Она подходила к забору и с биением сердца произносила: «Залай, залай, собачонка, залай, серенький волчок».
И, как будто послушные ее зову, собаки начинали лаять у дома.
«Слава Богу! — думала она. — Собаки лают вблизи: это хороший знак. Я выйду замуж не на чужую сторону» {7}.
* * *
Никто деятельнее ее не принимал участия во всевозможных гаданиях. Она приказывала приносить в свою комнату кур, снятых с насести, пересчитывала балясы на крыльце, говоря: «вдовец, молодец», собирала из прутиков мостик и клала под подушку и прочее.
Вечером на Новый год старуха-няня также принялась за гадание. Она налила стакан теплой воды, распустила в этой воде яичный белок и поставила его за форточку. На утро она явилась с этим стаканом к Ольге Михайловне…
— Поздравляю тебя, матушка моя, с Новым годом, с новым счастьем, — сказала она ей, низко кланяясь. — Вот я, признаться, вечор загадала на тебя, родимая; посмотри, как хорошо тебе вышло.
И старуха, весело улыбаясь, показала Ольге Михайловне стакан.
— Спасибо тебе, няня. Что же значат эти фигуры?