Повседневная жизнь этрусков
Шрифт:
Цари
Класс господ, естественно, известен нам лучше класса рабов: именно его превозносят история и эпос. На вершине иерархии стоят цари, с давних времен возглавлявшие народы Этрурии, хотя и нельзя утверждать, что монархический строй был принят там с самого начала.
Имена некоторых правителей нам известны. В этрусский период Римом управляла династия Тарквиниев родом из Тарквиний. Не менее знаменит был Порсенна, царь Клузия, который в минуту общей опасности стал во главе всего этрусского народа: после изгнания Тарквиниев он попытался вернуть им трон, осадил Рим и, без сомнения, захватил его, хотя благочестивые легенды стремились замаскировать поражение римлян. Гораций Коклес, один против сотни, сдерживал натиск врага, собиравшегося ворваться в город с холма Яникул, пока за его спиной разрушали мост Сублиций. Муций Сцевола, пробравшийся в лагерь Порсенны, чтобы убить его, сжег на огне свою руку, но не выдал заговорщиков. Клелия с подругами, которых этрусский царь держал в заложницах, переплыла Тибр под градом стрел и вернула в город часть детей живыми и невредимыми.
В действительности возможно, что первые консулы Рима были всего лишь префектами Порсенны {59} , но все эти красивые предания, восхищавшие историков
В Цере также были свои цари, в том числе знаменитый Мезенций, «ненавистник богов», на которого Вергилий, как мы уже говорили, возложил ответственность за чудовищные издевательства этрусских пиратов над пленными. В одной латинской надписи, недавно обнаруженной в Тарквиниях, упоминается некий царь Цере, Caeritum regem {61} , хотя повреждение камня не позволяет нам восстановить его имя. Кроме того, нам известны имена ряда правителей Вей — это Моррий, если, конечно, его имя установлено верно; Тебрис, давший свое имя соседнему Тибру; Проперций — тезка поэта-элегиста {62} , причем количество этих царей доказывает, что в Вейях местные династические традиции были столь же развитыми, как и в Риме. Более точные сведения имеются о Ларсе Толумнии, погибшем в 432 году до н. э. от руки римского консула Корнелия Косса: запись о том, что Косс принес снятые с поверженного врага доспехи в храм Юпитера Подателя на Капитолийском холме, можно было прочитать еще во времена Августа {63} . Существование рода ( gens) Толумниев было подтверждено четыре раза за 30 лет эпиграфическими находками на раскопках храма Портоначчо в Вейях: в первой половине VI века до н. э. Velthur Tulumnesи Karcuna Tulumnesпринесли в дар божеству две глиняные вазы {64} , а позднее, в III веке, когда Вейи уже находились под влиянием Рима и латынь вытеснила этрусский язык, некий L. Toloniosпожертвовал еще две вазы Минерве и Церере {65} : династия, лишившаяся трона за 200 лет до того, пережила свою былую славу, сохранившись среди местной аристократии. Можно упомянуть и малоизвестного Аримнеста, «царя этрусков», поставившего по обету трон в храме Зевса в Олимпии в знак своей щедрости {66} . Вспомним и о том, что, по словам поэтов, которым покровительствовал Меценат, советник Августа, он был прямым потомком царского рода Цильниев, правивших в Арретии {67} .
Нам известны также титулы этих царей и знаки их власти. На этрусском языке правителей называли lauchmeили lauchume, в латинской транскрипции это слово приняло форму lucumo(«lucumones reges sunt lingua Tuscorum») {68} , но иногда римляне ошибочно принимали этот общий титул за конкретное имя. Одного этрусского лукумона, который, по преданию, был союзником Ромула в войне против сабинов, Цицерон называет «Лукумо», а Проперций — «Лигмон» {69} . Тит Ливий также называл «Лукумо» Тарквиния Старшего, пока тот не обосновался в Риме и не взял себе имя на римский манер — Луций Тарквиний Приск {70} . Такой путанице, какой не избежал и Сервий Туллий, без сомнения, способствовал тот факт, что после свержения царей само слово Lauchmeили Lauchume, а также производные от него Lauchumniи Lauchumsneiпревратились в окрестностях Перузии и Клузия в фамилии — такие же банальные, как французское Леруа [13] {71} . В эпоху Империи одна дама из Волатерры звалась Лаукумния Фелицитас. Но стоит отметить, что даже при республиканском режиме религиозные функции бывшего царя исполнялись, наподобие архонта-базилевса в Афинах и rex sacrorumв Риме, правителем, сохранившим за собой этот титул ( lucairce= regnavit) {72} , который, вероятно, проживал в Регии ( lauchumnetiв локативе в Загребской льняной книге [14] ) {73} .
13
Буквально «король» — распространенная французская фамилия.
14
Этрусская религиозная книга, отрывки из которой сохранились на бинтах Загребской мумии, найденной в середине XIX века в Египте и хранящейся в музее югославского
Инсигнии власти
Что касается знаков царской власти, то их перечисляет Дионисий Галикарнасский в рассказе о завоевании Этрурии Римом в эпоху правления Тарквиния Старшего. Посланники союза этрусских городов поднесли ему «символы власти, которые они обычно использовали для украшения своих собственных царей. Это были золотая корона, трон из слоновой кости, скипетр с орлом, сидящим на его навершии, пурпурная туника, украшенная золотом, и вышитая пурпурная мантия подобно тем, которые обычно носили цари Лидии и Персии {74} ». Говоря об этрусском костюме и о том, какие его элементы позаимствовали римляне, мы еще вернемся к этим двум частям — нижней и верхней — царских одежд, в которых можно узнать tunica palmataи tunica picta, иногда украшенную россыпью золотых звездочек, римского триумфатора, который, поднимаясь на Капитолий, красовался в царских пурпуре и короне, держа в руке скипетр. Описание Дионисия Галикарнасского подтверждают, с небольшими различиями, рисунки, найденные в Цере (сейчас они находятся в Лувре) {75} . На них изображен этрусский царь, современник Тарквиниев, восседающий перед статуей богини со скипетром в левой руке. Правда, он сидит не на троне из слоновой кости, по неточному выражению Дионисия, а на складном стуле без спинки и подлокотников, облицованном пластинками из этого материала, которое в Риме называли «курульным креслом» ( sella curulis); на нем восседали высшие магистраты во время отправления правосудия. На ногах этрусского царя характерная обувь с загнутыми носами, которую мы уже видели на саркофагах той же эпохи и в том же городе. Наконец, поверх белой туники с короткими рукавами, доходящей только до середины бедер и этим сильно отличающейся от длинной просторной туники восточных правителей, он облачен в короткий же пурпурный плащ (трабею), украшенный вышивкой.
Особым знаком царского достоинства были ликторы, шедшие впереди царя и несшие на плече фасции (пучки прутьев с секирой в середине). Уверяют, что у каждого из двенадцати этрусских царей был один ликтор, но в случае войны, когда высшая власть переходила к одному из них, в его распоряжении оказывались все 12 ликторов с их фасциями. Как раз 12 фасций этруски и преподнесли Тарквинию вместе с другими царскими знаками, в знак покорности не одного-единственного города, а целого народа. Известно также, что в Римской республике каждый из двух консулов, преемников царей, имел при себе 12 ликторов.
Упоминание о пучке прутьев с секирой, который этруски передали некоторым римским магистратам в качестве символа их власти — imperium, встречается среди древнейших документов. Как утверждал поэт Силий Италик, живший во времена Флавиев, автор поэмы о Второй пунической войне, где, наряду с подражаниями Вергилию и риторическими преувеличениями, содержатся драгоценные описания традиций, восходящие, надо полагать, к «Началам» Катона {76} , курульное кресло, тога с пурпурной каймой, военная труба и фасции были изобретены в Ветулонии: «Ветулония, некогда прославившая лидийское племя, первой поставила 12 фасций во главе шествий, присовокупив к ним молчаливую угрозу секир» {77} .
Любопытно, что именно в Ветулонии в гробнице VII века был обнаружен самый древний образец фасции — посвятительное приношение из железа в уменьшенном размере, причем, в отличие от римских фасций, секира между прутьями была двойной {78} .
Топор всегда занимал особое место в религии первобытных народов, а цивилизации Востока и Средиземноморья сделали его важным религиозным символом. В нем заключено, как говорили, «всё, что есть божественного в грозе, в человеческой крови, в принесенных жертвах». В особенности на Крите двойная секира (лаб-рис) была объектом культа, из-за чего ее помещали в гробницы, в священные пещеры, изображали рядом со священнодействующими божествами [15] {79} .
15
Ученые считают, что от слова «лабрис» происходит название знаменитого Лабиринта в Кноссе, бывшего символом власти критских царей.
Фасция с двойной секирой из Ветулонии, тоже найденная в гробнице, несомненно, имеет отношение к критской религиозной культуре. Однако сочетание прутьев с двойным топориком, более напоминающее атрибуты римского магистрата, говорит не столько о религиозной, сколько о политической символике: покойный — правитель, возможно, царь, и его последнее пристанище напоминает о власти, которой он был облечен при жизни.
Судьбе словно захотелось дважды подтвердить слова Силия Италика: в той же Ветулонии была найдена стела конца VII века до н. э. с изображением двойной секиры, которую держит в правой руке, словно командирский жезл, воин в шлеме с высоким гребнем и с круглым щитом {80} . Одна из древнейших этрусских надписей — если не самая древняя — сообщает нам имя этого человека: Aveles Feluskes Tusnuties, или, на латыни, Авл Фелуск Победитель, или Грозный, или Храбрец (значение прозвища до сих пор остается неясным). Памятная стела была воздвигнута одним из его братьев по оружию — Hirumina Phersnachs, Герминием из Перузии {81} .
Кондотьеры
Создается впечатление, что здесь речь вдет уже не о законных царях, а о кондотьерах, которые с самых давних пор этрусской истории носились по полям во главе своих ратей, служа поочередно то Перузии, то Ветулонии. Точно так же в XV веке Эразм из Нарни, прозванный Гаттамелата («Хитрая куница»), чья конная статуя работы Донателло до сих пор стоит в Падуе, обеспечил победу Светлейшей республики Венеции над Филиппо Висконти, за что и получил жезл полководца.