Повседневная жизнь московских государей в XVII веке
Шрифт:
Церемонии погребения цариц и других членов царской семьи различались лишь деталями, а сам ритуал не менялся. На похороны цариц выделялись из казны суммы вдвое меньшие, чем на похороны царей, а похороны остальных членов венценосного семейства обходились еще дешевле. Исключение составляли похороны двух цариц, умерших после тяжелых родов от горячки почти единовременно со своими новорожденными детьми — Марии Ильиничны в 1669 году и Агафьи Семеновны в 1681-м. О кончине первой осталась запись, сделанная одним из звонарей Успенского собора: «4 марта преставися благоверная царица и великая княгиня Мария Ильична. И по указу великого государя для вести ударено в большой колокол трижды». Затем был крестный ход (среди крестов был и «резной костяной») с «запрестольной Богородицыной иконой да фонарем перед иконою». После надгробного пения «по тело ходили сами патриархи и провожали патриархи в Вознесенской монастырь. А звон был плачевной.
Физическое и моральное состояние Федора Алексеевича после смерти 14 июля 1681 года первой жены Агафьи Семеновны было столь тяжелым, что он смог только проводить тело супруги до «саней», но не присутствовал на отпевании и погребении в Вознесенском монастыре. Все дни до «сорочин» царь не выходил на люди, появившись впервые только на панихиде 22 августа.
Цариц и царевен по традиции хоронили в соборе кремлевского Вознесенского монастыря, основанного в XIV веке вдовой Дмитрия Донского Евдокией Дмитриевной. Гроб обивали красной тканью, а для вдов — черной. Тела усопших несли на специальных ритуальных «выносных» санях, перед которыми шли священнослужители, а позади — миряне. Так же как и над гробом царя, над гробами умерших царских родственников 40 дней «дневали и ночевали» придворные чины. Траур продолжался шесть недель.
На третий день после смерти проходили первые поминки, на которые приглашались представители духовенства и ближние люди. Основным блюдом поминального стола, конечно же, была кутья, известная еще со времени «Повести временных лет» и представлявшая собой кашу из недробленой пшеницы, риса, овса или ячменя, пропитанную медом, с добавлением изюма, цукатов, сухофруктов, варенья. Пили на поминках обычно сыту — напиток из меда и воды либо из патоки, полученной упариванием солодового сусла из пророщенного и сушеного ячменя. Кутью и сыту подавали к столу в течение всех дней до «сорочин». На сороковой день проводилась поминальная служба, а после «стола» раздавалась большая милостыня. В течение многих дней нищих кормили прямо во дворце.
В дальнейшем поминовение усопших членов царской семьи попадало под контроль особого приказа — Панафидного (Панихидного). Григорий Котошихин писал о нем: «А ведомо в том Приказе поминание по мертвых прежних великих князех, и царех Росийских, и царицах, и царевичах и царевнах; и которого дни прилучитца по ком творити память, на Москве и в городех, и в монастырех по церквам, указы посылаются ис того Приказу».
Конечно, число личных панихид, совершаемых царским семейством, бывало очень значительным. Так, Алексей Михайлович, похоронивший в 1669–1670 годах троих близких (супругу Марию Ильиничну, новорожденного сына Симеона, наследника престола Алексея Алексеевича), совершал панихиды практически ежедневно до 1671 года, когда решил отречь смертный грех уныния и жениться вторично.
Глава четвертая
Государев обиход
Обустройство Кремлевского дворца
Московские государи, как все люди того времени, в обыденной жизни следовали устоявшимся традициям и образцам, но допускали в нее всё больше новаций, идущих с Запада. Как правило, именно они выступали законодателями моды на новшества в быту. Правда, иногда случалось, что вначале придворные заводили у себя ранее невиданные порядки и государям приходилось копировать их, чтобы не отставать. Мы не будем подробно описывать предметный мир, окружавший московских государей, — это прекрасно проделано в исследованиях И. Е. Забелина, — а попробуем проследить, как менялся традиционный царский обиход на протяжении XVII столетия.
На долю Михаила Федоровича выпало не просто обустраивать царский дворец на свой лад, а возрождать его из пепла. Великолепные дворцы Лжедмитрия I и Василия Шуйского были разграблены и полностью разрушены, да и остальные кремлевские постройки находились в плачевном состоянии. Избранный царь потому и не спешил в столицу, что жить ему было негде. К апрелю 1613 года с большим трудом удалось привести в порядок и обновить несколько помещений: Грановитую, Золотую и Переднюю палаты, две комнаты, в которых жил когда-то Иван Грозный, а также «мыленку». Не забыли и о матери царя — для нее нашлось место в Вознесенском монастыре. Ф. И. Мстиславский писал Михаилу: «..денег в твоей государевой казне нет и плотников мало, а палаты и хоромы все без кровель, и мостов в них, и лавок, и дверей, и окончин нет, делать всё наново, и леса такова, каков на ту поделку пригодится, ныне вскоре не добыть».
Всё же к январю 1616 года новые большие деревянные хоромы для царя были полностью готовы, и Михаил Федорович справил в них новоселье, наградив плотников Первова Исаева, Салмана Пантелеева, Бажена Родионова, «срубивших»
Михаил Федорович, сменивший прежние палаты бояр Романовых на Варварке в Зарядье на Кремлевский дворец, превратил «старый государев двор» — по одной версии, в 1629 году в связи с рождением наследника престола, по другой — в 1631-м в память об умершей матери — в Знаменский монастырь (икона Божией Матери «Знамение» считалась покровительницей дома Романовых).
В 1635–1636 годах по указу монарха был возведен уже не деревянный, а полностью каменный Теремной дворец. Строили его известные мастера каменных дел Важен Огурцов, Антипа Константинов, Трефил Шарутин и Ларион Ушаков. В качестве фундамента под мощным трехъярусным сооружением использовалась Мастерская палата, опиравшаяся, в свой черед, на основание великокняжеского дворца, построенного по проекту фряжского архитектора Алевиза Нового в 1499–1508 годах. Над ними вырос целый городок палат, переходов, гульбищ, площадок, домовых церквей, служебных помещений и жилых комнат царицы и детей (первый надстроенный этаж), царя (второй этаж) и так называемый Златоверхий теремок с залом для заседаний Боярской думы (третий этаж). С архитектурной точки зрения это было грандиозное сооружение, в котором впервые был применен анфиладный принцип расположения внутренних помещений. Снаружи вокруг трех ярусов были сделаны галереи-гульбища. От нижней Боярской площадки (Постельного крыльца) поднималась каменная лестница, приводившая на Передний каменный двор, устроенный поверх выровненных сводов старых Мастерских палат. Выход на среднее гульбище позднее перекрыли Золотой решеткой. В жилые покои царя вели 42 ступени от Переднего золотого крыльца. Вокруг Златоверхого теремка образовался Верхний каменный двор. Весь этот комплекс был рассчитан на то, чтобы при необходимости вмещать много народа, но в то же время сохранять изолированность и камерность частного жилища. Всё искусство древнерусских мастеров каменных дел воплотилось в Теремном дворце. Его великолепные фасады с белокаменными пилястрами между окнами, резными и майоликовыми карнизами, треугольными фронтонами, парапетами гульбищ, покрытыми резным орнаментом, висячими гирьками, золочеными кровлями, резными ширинками (небольшими квадратными углублениями, окаймленными профилированными рамками), до сих пор производят потрясающее впечатление.
Как снаружи, так и внутри Теремной дворец был изрядно украшен. Конечно, основное внимание уделялось декору стен и потолков, но окна, двери, полы тоже отделывались резьбой, золочением или серебрением, росписью яркими красками.
Окна до петровского времени были практически сплошь слюдяные. На железные рамы крепилась сетка из треугольников, клиньев, квадратов, кругов, ромбов, в которые вставлялись небольшие слюдяные пластины. В центр рамы помещался круг, вырезанный из большого куска слюды, вокруг него выстраивалась вся композиция. Слюдяные фрагменты укрепляли металлическими бляшками, покрытыми золотой краской, под которые иногда подкладывали атласные или тафтяные цветы. При первых Романовых на слюдяных окнах стали рисовать цветы, травы, людей, зверей и птиц. Алексей Михайлович любил, чтобы на окнах был изображен двуглавый орел — герб Московского государства. Известно указание царя расписать слюдяное окно в хоромах царевича Петра, данное в 1676 году живописцу Ивану Салтанову: «…в кругу орла, по углам травы; а написать так, чтобы из хором всквозе видно было, а с надворья в хоромы чтоб не видно было».
Окна со стеклами использовались еще в XVI веке (в частности, во дворце Ивана Грозного), а в следующем столетии были уже достаточно широко известны и продавались в Москве. Известно, что патриарх Филарет в 1633 году захотел украсить свою Крестовую палату «оконницами стекольчатыми нарядными с травами и со птицами», купленными у «немчина» Давыда Микулаева за 5 рублей 14 алтын и 4 деньги. Кроме того, в Казенном приказе три окна были стеклянными. Но о других стеклянных оконницах в кремлевских зданиях сведений нет.