Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX—XX веков
Шрифт:
При таком положении неудивительно, что хозяева клуба от продажи одних только карт могли ежедневно иметь доход в 2–3 тысячи рублей, ведь колоду карт, которая стоила 50 копеек, клуб продавал за 3 рубля. А ведь помимо продажи карт были ещё и другие доходы, которые давали эстрада, буфет, членские взносы и пр.
На эстраде Спортивного клуба с часа и до двух ночи давались «нумера» кафешантана и до трёх ночи играл струнный оркестр. В «американ-баре» с трёх до четырёх часов публика пила прохладительные напитки, а на небольшой эстраде пели актёры и любители. По средам и субботам в этом клубе устраивались карнавалы, в которых участвовало по 500–700 человек. В остальные дни шла карточная игра с участием 150–200 человек. В основном это были молодые люди, прожигавшие жизнь, азартные игроки, кокотки «среднего и высшего разбора», как тогда говорили, и люди с тёмным прошлым по части карточной игры.
Вся эта карточно-денежная вакханалия не могла оставить
Глас народа был услышан в думе. Московский городской голова Николай Иванович Гучков попытался с помощью прессы организовать кампанию против игорного бизнеса и его вредного влияния. В письме одному из издателей он сообщал: «Азартная игра в карты стала причиной разорения многих лиц и развращающим образом действует на неустойчивую, способную к увлечениям часть населения. Считаю долгом присоединить свой голос к ходатайству о полном воспрещении азартной игры в московских клубах».
Реакция на это сторонников игорного бизнеса не заставила себя ждать. На Гучкова набросились нанятые ими журналисты. Один из них писал: «Николай Иванович Гучков, начавший свою карьеру с развески чая для фирм Боткина, занялся теперь развеской общественной нравственности. Ему приписывают инициативу мер против азарта… Он же, по словам органа распивочной прессы „Московского листка“, намерен возбудить в ближайшем заседании городской думы вопрос о закрытии некоторых клубов. Между тем нравственный облик Н. И. Гучкова в достаточной степени охарактеризован оглашением в печати вопиющего факта несомненного соучастия этого господина в преступлении, грозящем арестантскими ротами». (Автор статьи намекал тут на ничем не подтверждённую причастность Гучкова к исчезновению из полицейского участка протокола об искалечении сына купца Смикуна автомобилем.)
На этом наш правдоискатель не остановился. Он привёл и политико-экономическое обоснование злокозненного поведения городского головы. «Поход против клубов, — писал он, — Гучков предпринял по просьбе и в интересах содержателей трактиров и ресторанов. Дело в том, что клубные кухни и буфеты отвлекают довольно значительное число московских обывателей от их собственных заведений, а это их бьёт по карману». Ну а чтобы довершить удар, автор, достав из старого сундука знакомую всем нам мысль, писал: «Гучков знает, что с закрытием клубов азарт не прекратится, а переселится в тайные игорные притоны и этот азарт ничто в сравнении с тотализатором на ипподроме». Проще говоря, зачем бороться, если нельзя зло истребить полностью.
Борьба за чистоту рядов кончилась ничем. Золотой бычок победил. 11 декабря 1908 года Съезд мировых судей, пригласив в качестве экспертов представителей игорных домов, не признал игру «Железная дорога» азартной. В обоснование такого вывода суд сослался на мнение экспертов, которые заявили, что «эта игра требует тонкого соображения, основанного на математической теории сочетаний, перестановок и соединений, по которым составляются таблицы игры, обязательные для понтирующих». Прокурор московского окружного суда Ю. А. Лопухин против такого решения не возражал, хотя и не имел ни малейшего представления о «математической теории сочетаний, перестановок и соединений».
Бытие снова победило сознание.
Глава четырнадцатая
ПОЛИЦЕЙСКИЕ И ВОРЫ
Преступники. — Блюстители порядка
В бедной России мечта разбогатеть, нажиться, получить выгоду, хотя бы маленькую, не покидала многих. Поэтому не удивительно, что у нас всегда было так много игроков, шулеров и мошенников. Романы и повести, скандальная газетная хроника, анекдоты и стихи — все они в большей или меньшей степени отражали и отражают эту нашу специфику. Вот одно из четверостиший того времени:
Одно есть утешенье в горе: Умнее будем мы, учась… НаЕщё один стишок пришёл в Москву из Петербурга с письмом, отправленным некоей М. Ф. Бобровой в 1916 году наложенным платежом. Это значило, что для получения письма надо было заплатить 10 рублей, которые отправлялись самой Бобровой. На конверте было написано: «Секрет земного счастья». Находились любопытные, которые конверт вскрывали. В нём они находили другой конверт, а в нём бумажку со стишком:
Весь секрет земного счастья — Никогда не унывать: Что бы с Вами ни случилось, Говорите: «наплевать».Возможно, что кому-то этот совет пригодился и деньги были потрачены не зря, однако полиция Петрограда Боброву задержала и передала суду.
Способы отъёма денег у граждан были весьма разнообразны. От женских слёз до обещания «златых гор», от сбыта фальшивок до лицедейства — всё использовалось мошенниками всех мастей в России. Представьте: одинокая интересная дама, обладательница нескольких подмосковных дач, которые она сдаёт в аренду, заводит себе покровителя в лице немолодого, но состоятельного человека. Однажды она вызывает его к себе и он, явившись, застаёт любимую женщину в обществе какого-то мрачного типа и в слезах. Оказывается, она должна этому грубому извергу, подрядчику Копачелли (он постоянно шевелит густыми чёрными бровями и усами) 500 рублей, которых у неё сейчас нет, а он душит её за горло, не желая отсрочить уплату долга. Копачелли действительно рычит, скалится и грозит разорить все её дачи, если она сейчас же не отдаст долг. Она, с рыданиями и ломая руки, просит своего благодетеля выручить её. Тот, как человек добрый и галантный кавалер, торопится помочь бедной даме и даёт этому Копачелли 500 рублей. Когда добрый человек уходит, дама и её кредитор пьют шампанское и смеются над сердобольным кавалером.
Использование актёрских способностей позволяло мошенникам обезоруживать «клиентов» и заставлять их делать то, что, подумав хорошенько, они никогда бы не сделали. Однако рассеянность, стеснительность и правила поведения в обществе часто не позволяют человеку защитить себя от нахала и мошенника. Примером этого может служить случай с одним ювелиром. А произошло вот что. Однажды в 1898 году к одному из московских ювелирных магазинов подъехал в карете старик генерал в сопровождении лакея в ливрее. Генерала встретили, конечно, с поклоном. Ещё бы, это ведь не простой генерал, а генерал боевой: у него правая рука на перевязи, да и левая едва двигается. Он выбирает в магазине несколько золотых вещиц на тысячу рублей, собирается расплачиваться наличными, хватился, а денег-то и нет. Вот незадача! Выругался старый солдат, плюнул и, обратившись к хозяину, сказал: «Будь добрый, напиши, братец, моей жене записочку, а мой человечек съездит за деньгами, а то, сам видишь, писать мне тяжело». — «Извольте, ваше превосходительство», — ответил хозяин, взял перо, бумагу и написал под диктовку генерала: «Милая Варя, пришли немедленно тысячу рублей с этим человеком. Вечером объясню», а написав, спросил, как подписать, на что генерал небрежно ответил: «Напиши просто: „Твой Ваня“. А про то, что купил, не хочу писать, пусть сюрпризом будет». И улыбнулся широко и добродушно. Лакей с запиской уехал, а через полчаса деньги были доставлены и генерал с покупкой уехал. Его провожали до кареты, кланялись и просили приезжать ещё. Довольный хозяин магазина до конца дня всё руки потирал от удовольствия: не каждый же день у него делались покупки на такие большие суммы. Когда же он вернулся вечером домой, жена его спросила: «Зачем это, Ваня, тебе понадобилась тысяча рублей?» — «Какая тысяча, Варя?» — спросил купец. «Как какая, — удивилась жена, — да та, которую я по твоей записке лакею отдала. Важный такой лакей. Да вот же твоя записка!» — «Ах, я баранина!» — завыл муж, увидев собственную записку, и схватился за голову. Тут до него дошло, что генерал и лакей — жулики, прознавшие о том, как зовут его и его жену.
Уважительное отношение к боевым заслугам сограждан мошенники не раз использовали для извлечения преступных доходов. Для этого они надевали военную форму, вешали на грудь ничего не значащие регалии, такие как знак за спасение погибающих на море, жетон общества хоругвеносцев, иерусалимский крест, бронзовую медаль «За усердие» и пр.
Как известно, матрос Пётр Кошка прославился своими подвигами во время Крымской войны. Не успела война закончиться, как появился в Москве «матрос Кошка» в уланском мундире, до того обедневший, что просил подаяние. Генерал-губернатор Закревский, тот самый, что самолично избивал купцов в своём кабинете, велел его найти и доставить к нему. Нищий был задержан и предстал перед генерал-губернатором. Тут и выяснилось, что он самозванец, мещанин из Серпухова по фамилии Плотников, а мундир принадлежит не ему, а его брату.