Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта начала XX века
Шрифт:
Убеленный сединами подполковник плакал, переживая позор. За 34 года службы в полиции его всегда назначали в те места, где требовалось навести порядок. Во время вооруженного восстания ему удалось отстоять свой участок от осадивших его революционеров.
– Считался образцовым приставом, строгим исполнителем закона, – говорил на суде полицмейстер Севенард, – и имел на этой почве массу врагов как среди сослуживцев, так и обывателей.
Сам Бояновский пояснил, что расходовал полученные деньги на оплату сверхурочного труда подчиненных, поскольку ассигнованных казной средств не хватало. Приставу постоянно приходилось тратить на служебные нужды из своего «не Бог весть как великого жалования».
Суд учел служебное рвение подполковника, но, вынужденный придерживаться буквы закона, оправдать его не смог. Приговор был мягким: «взыскание в размере 10 рублей с заменой арестом на гауптвахте на 1 день», но и это означало для честного служаки полный крах – увольнение из полиции
Впрочем, офицеры полиции подвергались взысканиям не только за «сделки с совестью». Например, помощник пристава 3-й Мещанской части П. А. Самарин был приговорен к месяцу ареста при полицейском доме за то, что осенней ночью 1908 года, будучи пьяным, без всяких причин избил ночного сторожа, а случайных свидетелей этого безобразия приказал забрать в участок. Характерно, что до суда, состоявшегося только в январе 1910 года, Самарин был отстранен от должности.
А вот младший помощник начальника резерва корнет Поплавский отсидел пять суток на гауптвахте «за резкое, невежливое и даже грубое обращение с публикой или теми лицами, с которыми имеет дело». Упоение властью привело корнета к тому, что он дважды в ночное время по собственному произволу останавливал автомобили уважаемых граждан («г-на Г. и г-жи К.»). На естественный вопрос автовладельцев о причинах задержки, Поплавский грубо отвечал, что это не их дело и приказывал замолчать. А несчастная г-жа К. вдобавок была отправлена в участок. Переполнил чашу терпения начальства случай неуместного пререкания корнета с генерал-майором Рейнботом.
«Не могу допустить, – подчеркивал в своем приказе градоначальник, – чтобы помощник начальника резерва, как ближайший сотрудник последнего в деле обучения и воспитания городовых и околоточных надзирателей, позволил себе грубое и резкое обращение с кем бы то ни было, так как своим хорошим поведением он должен служить примером для молодых городовых, он обязан искоренять всякую резкость и грубость, если таковая замечается в городовых, и не быть для них отрицательным примером».
Даже такие простые примеры показывают, что состояние московской полиции напрямую зависело от энергии и распорядительности тех, кто ее возглавлял.
Последним московским обер-полицмейстером был генерал-майор Д. Ф. Трепов [86] . Кроме успешного подавления Первой русской революции, он прославился еще тем, что вместе с начальником охранного отделения С. В. Зубатовым насаждал так называемый полицейский социализм. Об этом он рассказывал так:
«Мы шли к нашей цели тремя путями: 1) мы поощряли устройство рабочими профессиональных союзов для самозащиты и отстаивания их экономических интересов; 2) мы устроили серию лекций по экономическим вопросам с привлечением знающих лекторов; 3) мы организовали широкое распространение дешевой и здоровой литературы, старались поощрять самодеятельность и способствовать умственному развитию и побуждать к бережливости. Результаты были самые лучшие. До введения системы Зубатова Москва клокотала от недовольства; при моем режиме рабочий увидел, что симпатии правительства на его стороне и что он может рассчитывать на нашу помощь против притеснений предпринимателя. Раньше Москва была рассадником недовольства, теперь там – мир, благоденствие и довольство».
86
Дмитрий Федорович Трепов – сын петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова, в которого стреляла террористка Вера Засулич. Окончил Пажеский корпус, во время Русско-турецкой войны 1877—1878 гг. воевал в отряде генерала Гурко, был ранен. Московский обер-полицмейстер с 1896 по 1905 г. В октябре 1905 г., будучи петербургским генерал-губернатором, в приказе войскам на подавление революционных выступлений употребил выражение, ставшее хрестоматийным: «Холостых залпов не давать! Патронов не жалеть!»
На самом деле, Трепова подвело плохое знание диалектики. Поначалу ему удалось в какой-то мере снизить накал рабочего движения, но в конечном итоге большевики воспользовались уже готовыми организациями, созданными с помощью властей, и направили энергию пролетариата непосредственно на борьбу с правительством. Впрочем, об этом в свое время достаточно подробно писали советские историки.
Так же противоречивы заслуги Трепова в деле управления полицией. С одной стороны, именно ему принадлежит заслуга организации в Москве более-менее правильного уличного движения. Это он расставил по перекресткам городовых, которым вменил в обязанность заставлять извозчиков ездить по правой стороне и не устраивать заторы. Кстати, при Трепове заступить на пост в качестве регулировщика мог любой офицер полиции, включая пристава, – такая была форма наказания за упущения по службе.
С подачи обер-полицмейстера в 1903
87
Городская дума мотивировала отказ тем, что ей и так пришлось нести непредвиденные расходы по квартирному содержанию нового штата полиции. Только на эти цели траты городского бюджета ежегодно возрастали на 126 000 руб. Кроме того, именно городу приходилось выплачивать городовым надбавки к жалованию за непорочную службу. В 1910 г. содержание полиции обошлось Москве в 1 548 940 руб.
«Высочайше утвержденным 29 декабря 1905 г. штатом, – констатировал генерал Рейнбот, – состав московской полиции был еще увеличен на 210 околоточных и 1560 городовых; на это число потребовалось вооружение, а между тем даже и прежние городовые не имели еще пригодного и необходимого оружия; требование к городу не могло, конечно, иметь места за неразрешением Сенатом вопроса, на чей счет должно быть покупаемо оружие.
...Полиция, которая только что пережила борьбу с мятежниками, вооруженными револьверами самых последних образцов – Маузерами, Браунингами и т.п., на весь штат в 4000 с лишком человек имела лишь – 1332 старых револьвера системы Смит и Вессон, к тому же наполовину неисправных, и железные шашки по 1 руб. 25 коп. штука. Только в середине декабря 1905 года, благодаря настоянию генерал-губернатора, генерал-адъютанта Дубасова, городовые получили хотя какое– либо оружие, а именно старые берданки пехотного образца».
Да что там берданка – пусть однозарядная, но все-таки боевая винтовка. Вот когда пронесся слух, что революционеры попытаются освободить своих арестованных товарищей, возле полицейских домов выставили дополнительные караулы, вооруженные старыми капсюльными ружьями, к которым не было ни зарядов, ни капсюлей.
Впрочем, это уже случилось, когда пост градоначальника занимал генерал-майор барон фон Медем [88] . В. Ф. Джунковский, бывший в то время московским губернатором, дал ему такую характеристику: «Это был недурной человек, весьма доброжелательный, старавшийся угодить населению столицы, но не отдававший себе отчета в том, что происходило вокруг, и потому все его распоряжения как-то не соответствовали переживаемой эпохе. Когда начались беспорядки, он совершенно спасовал, не выезжал из дому, и полиция не получала должных директив, кроме того, он не имел поддержки от генерал-губернатора Дурново, который его всячески третировал, несмотря на то, что он был его ставленником. Когда приехал генерал-губернатор Дубасов, Медем почти не выезжал из дому и все время болел» [89] .
88
После перевода Д. Ф. Трепова в Петербург, московским градоначальником был назначен генерал-майор Волков. По отзыву современника, он «никаких новшеств или перемен по улучшению службы полиции не внес. Единственно, все заметили, что он стал ездить по Москве не в мундире, а в сюртуке, как простой обыватель, и выезд с пристяжной заменил выездом в дышло, что было очень непривычно глазу московского обывателя. За время своего градоначальства он ничем себя не проявил, и подчиненные так и не узнали его требований». Весной 1905 г. Волкова сменил граф П. П. Шувалов («любитель, если можно так выразиться, полицейского дела, которым он еще с юношеских лет увлекался»), но уже в конце июня он был убит террористом.
89
Джунковский В. Ф.Воспоминания. М., 1997. Т. 1. С. 65.
В череде градоначальников особое место занимает генерал-майор Рейнбот. Он принял под командование московскую полицию в самое тяжелое время – в январе 1906 года. В городе, только что пережившем ужасы вооруженного восстания, продолжалось революционное брожение. Полицейские в глазах обывателей уже не выглядели символами торжества правопорядка. Со всех сторон градоначальнику поступали донесения, что во множестве случаев городовые стоят на постах пьяные. Да он сам наблюдал, как на Кузнецком Мосту менялись постовые: вновь заступавший пришел в штатском, отдал товарищу пальто, а сам, облачившись в его шинель и взяв винтовку, приступил к несению службы.