Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников
Шрифт:
На свадьбу царской племянницы были приглашены все члены высшего общества и офицеры до флотских лейтенантов включительно. Петр I назначил себя маршалом бракосочетания и в то же время посаженым отцом жениха; на деле вторую должность исполнял вместо царя А. Д. Меншиков, поскольку совместить две функции было физически невозможно. Генерал-адмирал Ф. М. Апраксин являлся посаженым отцом невесты, канцлер Г. И. Головкин — ее нареченным братом, а вице-адмирал К. И. Крюйс стал нареченным братом жениха.
Гости-мужчины оставили своих жен и к девяти часам утра собрались в доме курляндского герцога. В 11 часов прибыл Петр, держа в руке большой маршальский жезл, окованный
Герцог встретил царя у дверей, на нижних ступенях лестницы, и проводил наверх, в зал, где собралось мужское общество. Там на столах стояли холодные кушанья, которыми они позавтракали. Затем государь вывел жениха к берегу Невы, посадил в свою шлюпку и направил ее к дому Меншикова на Васильевском острове. Впереди них на веслах шла шлюпка с трубачами, игравшими радостные мелодии; сзади следовал длинный шестнадцативесельный шлюп [72], до половины покрытый красным сукном; все его гребцы были одеты в алые бархатные кафтаны, на груди у каждого висела большая серебряная бляха с выбитым на ней российским гербом. В шлюпе под балдахином сидели невеста и приближенные к ней дамы; остальной свадебный поезд следовал за царевной в сорока шлюпках.
Меншиков встретил жениха и невесту на пристани и повел их к своему дому. Впереди шли музыканты, за ними — шаферы, потом жених между своим посаженым отцом и нареченным братом, то есть царем и Кризисом. За женихом шла невеста в белом бархатном платье, с великолепным венцом из драгоценных камней на непокрытой голове; на ее плечах лежала подбитая горностаем бархатная мантия, подол которой несли два офицера. Ф. М. Апраксин вел Анну Иоанновну за правую руку, а Г. И. Головкин — за левую. За невестой беспорядочной толпой двигались дамы. По пути следования свадебной процессии, справа от дороги, были расставлены рядами фейерверочные рабочие, одетые в забавные шутовские наряды, с ракетами в руках.
Вся процессия вошла в часовню, находившуюся во дворе дома Меншикова. Царский духовник, архимандрит Феодосии Яновский, в великолепном облачении начал таинство венчания по православному обряду, на церковнославянском языке. Однако к герцогу он обращался на латыни:
— Во-первых, тебя, Фридриха Вильгельма, высочайшего герцога Курляндии, спрашиваю, имеешь ли добрую и непринужденную волю и твердый рассудок взять в жены эту королевскую принцессу Анну, которую видишь перед собой?
— Да, — ответил жених.
— Во-вторых, спрашиваю тебя, не обручен ли ты с другою?
— Нет, — последовал ответ.
Затем архимандрит задал такие же вопросы по-славянски невесте, и она ответила аналогично. Певчие пропели «Господи помилуй», после чего Феодосии взял в руки два царских венца. Один из них он надел на жениха и произнес на латыни:
— Венчается раб Божий Фридрих Вильгельм, высочайший герцог Курляндии, с рабой Божией Анной, дочерью Иоанна Алексеевича, царя всея Руси, светлейшей, во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Другой венец архимандрит надел на Анну, произнеся соответствующие слова по-славянски. Венец над невестой держал Меншиков, а над женихом — царь. Для нетерпеливого Петра I было трудно продолжительное время держать руки
Из часовни царь в качестве маршала повел молодых в свадебную залу, где посадил за стол под балдахином из алого бархата. Над головами новобрачных висели два венца, украшенные драгоценными камнями. За один стол с ними сели вдовствующая царица Прасковья Федоровна с дочерьми Екатериной и Прасковьей — мать и сестры невесты, а также Екатерина Алексеевна, которая пока что именовалась в записках Юста Юля «любовницей царя», так как брак между ними еще не был заключен. Кроме того, в зале стояло еще три стола: один из них был занят дамами, а другие два — мужчинами. Петр в силу своих обязанностей маршала «сам служил за столом и через посредство своих шаферов всем распоряжался». Возле дома были поставлены пушки, которые при каждом тосте палили 13 раз. «Ложки на столах были деревянные», — не преминул отметить Юль экзотическую для него особенность сервировки этого свадебного торжества.
Пир окончился танцами: «царь и шаферы протанцевали сначала с молодою, потом с молодым и наконец с посажеными отцами и нареченными братьями жениха и невесты. А затем танцевали как попало кто хотел». Танцы продолжались до одиннадцати часов вечера, после чего новобрачные отправились ко сну в отведенное для них помещение в доме князя Меншикова.
На другой день гости вновь собрались в той же зале в два часа пополудни. «Обедали по-вчерашнему, — отмечает Юль, — с соблюдением того же порядка, при маршале, шаферах и пр. Выпито было 17 заздравных чаш, из коих каждая приветствовалась 13 пушечными выстрелами». Порядок тостов «царь наперед записал на особый лоскуток бумаги, как то здесь в обычае на подобных пирах».
Праздничная трапеза окончилась сюрпризом. «По окончании обеда, — рассказывает Юль, — в залу внесли два пирога; один поставили на стол, за которым сидел я, другой — на стол к новобрачным. Когда пироги взрезали, то оказалось, что в каждом из них лежит по карлице. Обе были затянуты во французское платье и имели самую модную высокую прическу. Та, что была в пироге на столе новобрачных, поднялась на ноги и, стоя в пироге, сказала по-русски речь в стихах так же смело, как на сцене самая привычная и лучшая актриса. Затем, вылезши из пирога, она поздоровалась с новобрачными и с прочими лицами, сидевшими за их столом. Другую карлицу — из пирога на нашем столе — царь сам перенес и поставил на стол к молодым. Тут заиграли менуэт, и карлицы весьма изящно протанцевали этот танец на столе пред новобрачными. Каждая из них была ростом в локоть». После свадебного пира был зажжен фейерверк, установленный на плотах на Неве, а следом начались танцы, продолжавшиеся до полуночи.