Повседневная жизнь российских жандармов
Шрифт:
Агент С. Регекампф добывал информацию по общественным организациям, в том числе по так называемому Военно-промышленному комитету. Добытая им информация была настолько точной и детальной, что директор Департамента А. Т. Васильев как-то даже спросил Мартынова:
— Вы что же, все от самого Рябушинского узнали? Он у вас сотрудником состоит, что ли?
Малиновский был, конечно, самым важным секретным сотрудником охранки. Высокого роста, в приличной для рабочего человека одежде, рыжеватый шатен с небольшими усами, с красивым лицом, слегка испорченным рябинами, он, по словам Мартынова, выглядел как типичный польский интеллигент и был очень похож на польского пианиста, а потом и президента Польши Игнатия Падеревского. Он носил заурядную кличку «Портной» и получал вознаграждение в сумме 125 рублей в месяц! Департамент полиции был скуповат!
Он являлся руководящим деятелем московских большевиков и большевистской фракции в Думе
Проныра и беспринципный карьерист директор Департамента полиции С. П. Белецкий в 1912 году решил сделать на Малиновском карьеру и потребовал от Московской охранки, во-первых, провести его в Государственную думу, а во-вторых, передать его себе на связь. И в том и другом случае Белецкий шел на нарушение закона и установленного порядка: лицам с уголовным прошлым путь в Думу был закрыт, и если уж Малиновский переедет в Петербург, то связь с ним должна была бы поддерживать петербургская охранка. С ним было трудно ладить в Москве, но если он станет членом Госдумы, то справиться с ним надменному Белецкому будет не по силам. Так оно и получилось. «Власть исполнительная да подчинится власти законодательной!» — сразу озвучил «Портной», как только влез на трибуну.
Чтобы провести «Портного» в Думу, нужна была справка о благонадежности, а получить агент мог только справку о прежней судимости. Пришлось прибегнуть к помощи губернатора Москвы В. Ф. Джунковского, который должен был дать указание своим подчиненным выдать Малиновскому нужную справку. Таким образом, секрет охранки переставал быть таковым, и это грозило непредсказуемыми последствиями. К тому же «либеральствующий демократ» Джунковский не был тем человеком, которому можно было доверять такие тайны. Джунковский ненавидел охранные отделения, и когда стал заместителем министра внутренних дел, заведующим полицией и командующим Отдельным корпусом жандармов, то много «наломал дров», усугубив и без того печальное состояние, в котором находилось обеспечение безопасности империи.
…А Малиновский стал уходить из-под контроля охранки и своими непредсказуемыми действиями настораживать правительство. Руководивших им Виссарионова и Белецкого в 1913 году уволили, и на арене появился бравый либерал Джунковский, которому чужды были всякие «конспирации», внутренние агенты и другие тонкости охранного дела. Он посвятил в суть отношений охранки с «Иксом» (такую претенциозную кличку «Портной» получил от Белецкого) председателя Думы Родзянко и пообещал убрать оттуда «провокатора» Малиновского. Джунковский якобы знал, что нужно было делать, но как это сделать, он не имел представления, и обратились снова к Мартынову, у которого отняли агента, а потом загубили на корню. Мартынов должен был предложить «мистеру Иксу» взамен добровольного ухода из Думы отступного, для чего Джунковский расщедрился аж на две тысячи рублей единовременного вознаграждения. Мартынов полагал, что для этой цели требовалось как минимум раз в десять больше денег, но «полицейская деятельность должна быть экономной», и Джунковский, «скрепя сердце», распорядился выдать Мартынову целых пять тысяч рублей. За эту сумму Малиновский должен был согласиться уйти в частную жизнь. Встреча Мартынова с Малиновским произошла на печально известном Ходынском поле. Они вступили между собой в зрительный контакт и, пройдя с полверсты, сошлись и сели на траву. Место было выбрано удачно, чего нельзя было сказать о предмете разговора. «Портной» («Икс») был раздражен до крайности и самим предложением, и суммой компенсации за прерванную политическую карьеру. Лучший способ аргументации — нападение, и начальник охранки обрушил на него шквал критики за неразумное поведение в Госдуме. «Икс» притих и пытался оправдаться необходимостью выполнения партийных директив. Согласно рассказу Мартынова, Малиновский никак не мыслил себя вне политики и вне Думы и, казалось, занял в этом вопросе жесткую линию. Однако в пылу спора он неожиданно спросил Мартынова:
— Что же, правительство думает вознаградить меня за такой уход и утерю мной думского жалованья?
— Единовременной выдачей вам пяти тысяч рублей.
— Вы смеетесь надо мной! — воскликнул
Мартынов сказал, что говорит вполне серьезно, хотя лично он выдал бы ему 25 тысяч рублей.
— А если я воспротивлюсь? — спросил Малиновский. Начальник охранки ссориться с правительством ему не посоветовал. И тогда высокие договаривающиеся стороны приступили к обсуждению варианта, при котором были бы и овцы целы, и волки сыты. Мартынов предложил Малиновскому внести на рассмотрение ультрарадикальную резолюцию по какому-нибудь вопросу, которую фракция не примет. Тогда у агента появится возможность подать в отставку и по «партийным соображениям» и необходимости соблюдения «чистоты партийных рядов» сложить с себя депутатские полномочия. Самое большое сомнение Икс испытывал при этом варианте относительно позиции Ленина. Мартынов предсказывал, что Ленин во всем поддержит Малиновского и одобрит его действия.
Мартынов оказался прав: Малиновский сделал, как его просила охранка; возмущенная фракция большевиков поднялась на дыбы, Малиновский подал в отставку, а вождь пролетариата всецело поддержал действия своего партийного единомышленника. Это был единственный «трогательный» случай, когда Ильич и царская охранка пришли к общему мнению.
…А Малиновский кончит плохо: он уедет с пятью тысячами рублей за границу, Ленин его там приласкает; потом, во время войны, о Портном и Иксе забудут, но когда свершится революция, тайна вылезет наружу и Малиновского как изменника «делу рабочего класса» расстреляют.
Киевская охранка в начале 1900-х годов
После краткого пребывания на посту начальника Таврического охранного отделения ротмистр А. И. Спиридович в январе 1903 года был переведен в Киев на должность начальника охранного отделения с задачей навести там порядок и наладить настоящую розыскную работу. Начальником Киевского губернского жандармского управления был небезызвестный генерал В. Д. Новицкий, пробывший на этом посту 25 лет, находившийся весь в прошлом и почивавший на лаврах от былых заслуг, приобретенных в период борьбы с народовольцами. Открытие в Киеве охранного отделения генерал рассматривал как личное оскорбление, он ненавидел все новшества Зубатова и косо смотрел на всех его последователей. Предыдущий начальник охранки — жандармский офицер — был креатурой генерала, а потому Новицкий встретил Спиридовича с холодным недоверием. Новый начальник политического сыска стал личным врагом начальника ГЖУ. При первом же знакомстве с делами Спиридович узнал, что всю сеть внутренней агентуры отделения составляли два студента и один железнодорожный рабочий, не имевшие никаких выходов на революционные организации. В сейфе хранился целый мешок непрочитанных и неперлюстрированных писем. Штат канцелярии составляли три чиновника, которые находились между собой в ссоре и не разговаривали.
Василий Дементьевич Новицкий, высокий, представительный и красивый в прошлом мужчина, а теперь с «короткой шеей, чисто выбритый, с энергичной седой голевой, с черными нафабренными усами и бровями, с живыми глазами», за четверть века работы на одном месте густо оброс полезными связями и городскими передрягами и сплетнями, как риф полипами, кораллами и водорослями, и так глубоко погряз в пучине безделья и высокого самомнения, что представлял собой уже настоящее препятствие для розыскного «судоходства». После открытия Киевского политехнического института премьер Витте «отстегивал» Новицкому на приобретение там агентуры кругленькую сумму в 10 тысяч рублей в год, но куда уходили эти деньги, знали только даватель и получатель. Играя каждый день в карты в клубе с местными тузами, среди которых были и еврейские банкиры и бизнесмены, генерал считал, что делает полезный вклад в дело охраны государства, получая от них «богатейший осведомительный» материал. Полиция, чиновники, обыватели Киева его боялись, революционеры же исподтишка посмеивались.
К 25-летнему юбилею Новицкого местный комитет РСДРП поднес генералу своеобразный адрес: ядовитую прокламацию, в которой благодарил главного жандарма Киева за благосклонное к революционерам отношение, позволявшее им спокойно работать, и желал ему «многие лета». Новицкий рвал и метал и приказывал немедленно разыскать и арестовать насмешников.
Василий Дементьевич находился в «контрах» с генерал-губернатором и известным военным деятелем М. И. Драгомировым, большим любителем выпить и закусить. Как-то губернатор загулял на целых три дня, и Новицкий, решив его «подсидеть», сделал на него в Петербург донос. Драгомирову об этом сообщили, и старый вояка решил предупредить донос, направив Александру III телеграмму следующего содержания: «Третий день пью здоровье Вашего Императорского Величества». Царь строго ответил: «Пора бы перестать», но никаких мер по отношению к гуляке не принял. Зато Драгомиров возненавидел Новицкого и при первой же встрече с ним повернулся задом, нагнулся низко и, раскинув фалды сюртука, сказал: «Виноват, Ваше Превосходительство, секите — виноват!»