Повседневная жизнь российских жандармов
Шрифт:
…Отношения с начальником Киевского губернского жандармского управления генералом Новицким портились с каждым днем. Положение ухудшалось еще и тем, что генерал-губернатор Драгомиров открыто демонстрировал свою неприязнь к Новицкому и особую приязнь к Спиридовичу. Назревал взрыв, и он произошел. Как-то Спиридович, закончив розыск по большой группе эсеров, в соответствии с инструкцией послал доклад Новицкому в ГЖУ и попросил его сделать необходимые обыски и аресты. Новицкий пришел в ярость — какой-то ротмистришка взялся учить аса сыска, что надо делать! Спиридович был немедленно вызван в здание
«Явившись, я застал генерала торжественно заседавшим за громадным столом и окруженным всеми офицерами управления и товарищами прокурора. Парад был специально приготовлен для меня. Едвая успел поклониться, как генерал, держа в руках мой доклад, начал кричать:
— Какое право имеете вы, ротмистр, отдавать мне подобные распоряжения! Как смеете вы писать мне подобные предписания!
Взяв себя в руки, я ответил:
— Вашему превосходительству я предписаний не давал. Я только просил Вас, согласно утвержденной министром инструкции, о производстве обыском и арестов по законченному мною розыску.
Генерал совершенно вышел из себя и, ударив кулаком по столу, еще громче закричал:
— Вы — ротмистр и просить меня об этом не имеете права. Я вам докажу, ротмистр, докажу. Я…
Тогда уж я, перебив генерала, резко, но спокойно отчеканил ему:
— Просить ваше превосходительство имею полное право о чем угодно — и в данном случае я должен это сделать и сделал. А как ваше превосходительство отнесетесь к моей просьбе, это дело ваше!
Сказав это, я повернулся круто кругом по-военному, вышел из комнаты и уехал в отделение…»
Дома Спиридович написал телеграмму в Департамент полиции, доложил о случившемся и просил перевести его в другое место ввиду невозможности работать с Новицким. Через несколько дней Новицкого вызвали в Петербург, министр внутренних дел Плеве предложил ему войти в Совет при Министерстве внутренних дел, но генерал отказался и подал в отставку. Новицкий жестоко отомстил министру и, будучи уже на пенсии, опубликовал свои записки, в которых обвинил Плеве в попустительстве по делу о покушении на уфимского губернатора Богдановича, произошедшем якобы на почве соперничества Плеве с Богдановичем за сердце какой-то дамы.
…Борьба с революционерами продолжалась с переменным успехом. В 1904 году у Спиридовича в Киеве возник конфликт и с местным — в лице Новицкого, — и с петербургским начальством, и он решил уйти из охранки. Он попросился на работу к тогдашнему генерал-губернатору Петербурга Трепову, и тот пообещал за него похлопотать. Обстановка в Киеве накануне революции была напряженной и сложной, она сказывалась и на настроениях сотрудников охранки: новая волна революционного движения ввергала их в страх, успехи же властей снова вселяли в них некоторую уверенность. До Спиридовича доходили сигналы о готовящемся на него покушении, а в январе 1905 года он получил анонимное письмо следующего содержания:
«Киев, Бульварно-Кудрявская, дом 20, Его Высокоблагородию Александру Ивановичу Спиридовичу, полковнику: Если дорожите жизнью, откажитесь от своей подлой деятельности, иначе и сами на себя и Ваши на Вас пусть не пеняют». Некоторое время спустя данные об угрожавшей его жизни опасности Спиридович получил от сотрудника Особого отдела Департамента полиции М. И. Гуровича, ведавшего так называемой департаментской агентурой, то есть внутренними агентами
Спиридович воспринял сигналы и предупреждения с адекватной серьезностью, и в конце апреля произвел в Киеве масштабные обыски и аресты среди членов эсеровской организации, однако опасность пришла с другой стороны — из партии эсдеков.
Однажды начальник Киевского охранного отделения на конспиративной квартире встречался с агентом из числа рабочих неким Руденко. В свое время он арестовывался, на дознании дал откровенные показания и выразил желание сотрудничать с охранкой. Спиридович взял его на связь. Потом произошла утечка информации, в рабочей организации большевиков узнали о предательстве Руденко и приняли решение его убить. Агент со слезами на глазах прибежал к Спиридовичу, умоляя принять меры по спасению его жизни. Меры были приняты, охранке удалось так повести дело, что Руденко в глазах своих товарищей был реабилитирован и оставлен в покое.
С тех пор прошло полтора года, сотрудничество с Руденко продолжалось. Последнее время он стал вызывать Спиридовича на встречи и сообщать о формировании у большевиков боевых «пятерок», которые собираются в укромных местах и тренируются в стрельбе из револьвера. Неделю тому назад Руденко звал Спиридовича поехать с ним на Лукьяновку, в предместье Киева, где якобы и должна была появиться «пятерка», но начальнику охранки что-то не понравилось в этом предложении, и он ответил, что поедет туда в следующий раз.
…Вечер, подполковника и агента отделяет маленький стол, на котором стоят два стакана чая. Беседа велась около получаса, Руденко говорил, а Спиридович делал пометки в записную книжку. И вдруг Спиридович видит, как агент вынул откуда-то браунинг, и на него в упор смотрит дуло. «У меня как-то сразу отяжелели и похолодели ноги, — вспоминает Спиридович. — Инстинктивно я протянул руку, сжал револьвер и, отведя его в сторону, выдавил из рук Руденко. Теперь меня бросило в жар. Руденко смотрел смущенно, пытался улыбаться, но это выходило криво. Спрашиваю: „Что это?“ — Отвечает, что это выдано ему из боевой организации для практики. Рассматриваю пистолет — щеки отвинчены, номера спилены, выгравирована какая-то надпись; все как следует, когда идут на убийство. В мозгу сверлит — по мою душу. Мы молчали. Я посмотрел на него внимательно, он опустил глаза. Неловко. Я позвонил, вошел мой служащий».
Спиридович приказал подчиненному выпроводить сотрудника и больше никогда его не пускать. Руденко же он попросил забыть о том, что были знакомы — так было бы лучше для всех. Агент ушел и больше в поле зрения охранки не появлялся.
Некоторое время спустя Спиридовича пригласили в местное жандармское управление на панихиду по трагически погибшим офицерам. Выйдя после церемонии на улицу, Спиридович пошел по городу, погрузившись в свои мрачные мысли. И вдруг он услышал беспорядочную стрельбу. Он не успел ничего увидеть, как что-то кольнуло, зашумело в ушах, все потемнело. Покушение было совершено неподалеку от охранного отделения, куда его внесли тяжело раненного. Очнулся он уже в больнице после операции.