Повседневная жизнь российского рок-музыканта

Марочкин Владимир Владимирович

Было время, когда и я ездил в Питер чуть ли не раз в месяц, чтобы попасть на концерты «Аквариума», «Зоопарка», позже — «Алисы». При поддержке ангела-хранителя питерского рок-клуба, а по совместительству его председателя Коли Михайлова мне это удавалось неоднократно. Но постепенно я стал чувствовать себя здесь неуютно. Виной тому, по всей видимости, была питерская архитектура. Тонкая и чувственная, она в то же время была очень правильной и чуждой человеку: пышные фасады и заплесневевшие дворы, огромные стены домов по одно плечо, а за каналом — еле различимые муравьиные постройки. Мне тут стало вдруг так неуютно, что я, почти не одеваясь, сбежал к своим родным кривоколенным и подколокольным московским переулочкам…

В 1985

году в Москве открылась рок-лаборатория. Она размещалась в Старопанском переулке, дом 1/5, если идти через Москворецкий мост, то до Кремля и направо. В изгибах этого переулка действительно можно было встретить кого угодно. То Гарик Сукачев промелькнет, то Скляр пропылит, то Вася Шумов пробежит. А вот важной танцующей походкой в «Лабу» направляется Петя Мамонов, «отец родной». Да и зарубежные рок-звезды туда, бывало, захаживали. Помню, как однажды я отшил приехавшего в СССР на гастроли Брайана Адамса. Как-то не показался он мне: маленький, хлипкий какой-то, на рокера не похож. Лидер мировых хит-парадов в моем понимании должен быть высоким, чтобы головою за косяк двери задевать, и огромным, чтобы плечи шириною со шкаф! И я никак не мог вообразить, что этот белобрысый метр с кепкой — мировая знаменитость. Потоптался Брайан Адамс смущенно возле двери да и поплелся восвояси. Правда, оставил на краю стола пачку фирменного «Мальборо», которую я прибрал и потом подарил своей будущей жене: «родное» «Мальборо» тогда считалось серьезным подарком…

26 октября 1985 года в ДК им. Курчатова состоялось первое занятие рок-лаборатории. На сцене играли группы «Клон» и «Центр». Выбор именно этого Дома культуры был не случаен, ведь там работал худруком Александр Ф. Скляр. В «Курчатнике» Скляр со товарищи — с будущей звездой «Радио Эс-Эн-Си» Сергеем Галяминым, одним из лучших наших звукооператоров Робертом Редникиным и своим непосредственным начальником, заместителем директора ДК Юрием Троценко — устроили настоящее логово рок-н-ролла, в котором не только выступали многие легендарные ансамбли, но и молодые группы имели возможность показать себя. В начале ноября в «Курчатнике» с успехом прошло и второе заседание рок-лаборатории, где впервые широкой публике явил себя «Вежливый Отказ». Еще пару недель спустя здесь пел Мамонов, и пел он три часа без перерыва и не мог остановиться, впрочем, публика тоже особо не желала, чтобы он прерывался. Помню, как на негнущихся ногах подкрадывался я ко входу в ДК, боясь спугнуть лишний билетик: не попасть в «Курчатник» на «Рок-Ёлку» или День рождения «The Beatles» было бы трагедией. Коротко говоря, осенью 1985 года центр Москвы переместился в ДК им. Курчатова, жаль только, что расположен он был на краю земли, в Щукино, а там еще пылить три автобусные остановки. И еще по воскресеньям вокруг «Курчатника» не работал ни один магазин, а своего буфета там не было…

После 1987 года чуть ли не в каждом городке появился свой рок-клуб, а в каждом крупном городе страны стали проводить свой рок-фестиваль. Теперь рок-фаны могли путешествовать из города в город, с фестиваля на фестиваль, с концерта на концерт, и дорога эта стала бесконечной. Среди рок-групп Московской рок-лаборатории тогда существовало даже своего рода соревнование: кто дальше заедет? С гастролями они объехали всю страну: от Бреста до Камчатки, от Магадана до Измаила. Победителем долгое время почитали арт-рок-ансамбль «Нюанс», который проехал по аулам Средней Азии.

Когда «Нюанс» приехал на гастроли в город Навои, наших музыкантов встретили чуть ли не демонстрацией: ведь впервые настоящие рокеры добрались до узбекской глубинки. У группы были запланированы шесть концертов, и на каждом ожидался аншлаг. У «Нюанса» был тогда хит «Стулья», во время исполнения которого клавишник группы Андрей Шмыгов спрыгивал со сцены, бегал

по залу, а потом возвращался обратно по спинкам стульев. На третьем концерте Шмыгов, как всегда, бежал по стульям к сцене. И надо же было такому случиться, что вместо спинки стула он наступил на плечо первого секретаря местного горкома партии!! Это был третий и последний концерт «Нюанса» в Навои.

Закончилось это райское время зимой 1992 года, когда Гайдар отпустил цены и у местных фанов не стало денег, чтобы купить билеты на концерт, а у организаторов — средств, чтобы привезти музыкантов в провинцию. Рок-лаборатория побарахталась еще с полгода, отгремела заключительным фестивалем и почила в бозе.

Жизнь переместилась в небольшие рок-кафе. Первое из них появилось в феврале 1992 года. Его открыл Олег Абрамов в отдаленном московском районе Отрадное. Прежде это был обычный пивной зал, теперь там играли панк-группы. В фильме «Братья Блюз» была подсмотрена решетка, отделявшая сцену от публики, и вскоре такая же стала красоваться на сцене в Отрадном. Она не столько защищала музыкантов, сколько подарила юным панкам новый вид развлечений: теперь во время концертов стало модным забираться на решетку и раскачиваться на ней. Пришлось к решетке приставить штатного сварщика, который чинил ее после каждого концерта.

Вскоре народ официальное название кафе «Отрадное» переделал в «Отрыжку», и это означало, что новое место пришлось рокерам по душе. В самом деле, клубная атмосфера — это совсем не то, что концерт в большом зале, здесь все музыканты рядом — дотронуться можно, а после концерта есть шанс пообщаться: вот Валера Скородед из «Монгол Шуудан» по залу бродит, вот Александр Ф. Скляр у стойки сидит, и к каждому можно подойти, поговорить о том о сем, кассету с собственными песнями подарить, чтобы мэтр оценил, да и просто пива с кумирами выпить — и никто никому не мешает.

Вернувшийся в конце 90-х годов на Родину после заокеанских мытарств Дмитрий Варшавский,лидер одной из наших первых металлических групп «Черный Кофе», с восторгом воспринял новую реальность: «Это ж здорово, что у нас сейчас есть возможность выступать в камерных залах. Раньше приходилось играть только на стадионах и во дворцах спорта. А там, конечно, человеку, который сидит где-то метров за двести от сцены, тяжело понять, что происходит: просто далеко. Да и мы сами теперь доросли до того, чтобы играть в камерных залах».

Ему вторит басист «Черного Кофе» Федор Васильев:«Самое сложное — это когда зритель находится непосредственно перед сценой, составляя с исполнителем единое целое. И поэтому, работая в камерном зале, нужно очень точно знать, что ты хочешь сказать».

Варшавский продолжает: «Даже в классической музыке камерный ансамбль — это коллектив виртуозов, в котором требования намного строже».

Федор: «В камерном зале спрятаться уже не за кого! Это же не выступление симфонического оркестра или биг-бэнда, где если даже кто-то один сыграл криво, то этого просто физически не слышно!..»

31 октября 1992 года в Москве открылся клуб «Секстон ФоЗД». На торжество приехал сам Владимир Вольфович. Интересно, что факт появления Жириновского на открытии клуба потом в течение почти двух лет берег «Секстон» от всяческих проверок. Заходил, допустим, в клуб участковый милиционер и первым делом спрашивал: «А правда, что у вас тут Жириновский был?» — «Правда, — отвечали ему. — Вот, и фотографии есть». — «А! Ну, работайте, работайте, не смею мешать!..»

И начал в «Секстоне» собираться разный хороший народ: музыканты, журналисты, продюсеры, просто болельщики. А где еще в отсутствие павшей в экономических битвах рок-лаборатории можно было здесь встретиться, поговорить о проблемах, поделиться новостями и договориться о совместных действиях, да и просто посидеть спокойно и приятно?