Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода

Григорьев Борис Николаевич

Время шло, наступило лето 1930 года, а Лондон загадочно молчал и не проявлял к советскому резиденту никакого интереса. Между тем старшие Стритер приняли свои меры и стали тщательно охранять свою младшую дочь и оберегать ее от всякого контакта с Агабековым. Дело доходило до того, что ее запирали на ключ в квартире и не выпускали на улицу. По британским законам Изабелл считалась еще несовершеннолетней, и Агабеков заволновался: выдержит ли его возлюбленная все эти испытания? И он решил не дожидаться ответа британских властей, а вместе с невестой бежать на Дальний Восток по фальшивому персидскому паспорту. В это время родители Изабелл пытались отправить дочь

куда-нибудь подальше от Стамбула в надежде на то, что на расстоянии роман с Агабековым погаснет сам по себе. Удобным местом для этого им показался Париж, где проживала еще одна дочь Стритеров.

Но родители плохо знали младшую дочь и недооценили чувства, которые она питала к Агабекову. Они и понятия не имели, что все это время влюбленные поддерживали между собой тайную связь. Как только Изабелл сообщила возлюбленному о своем отъезде в Париж, Агабеков тут же изменил свои планы и решил тоже ехать в Париж, где скрывался его старый знакомый, бывший советник советского посольства и перебежчик Беседовский. Некоторое время спустя Агабеков и мисс Стритер-младшая воссоединились в Париже.

Муж парижской сестры Изабелл Чарльз Ли, бывший дипломат и лейтенант английской армии, достаточно холодно встретил Агабекова и отверг все его предложения по поводу опубликования на Западе разоблачительных мемуаров перебежчика. Более того, узнав, что «проходимец Агабеков» является сотрудником ОПТУ, Ли обратился за помощью к английской разведке и французской контрразведке, чтобы нейтрализовать приставшего к свояченице «жениха». Перебежчик по совету Беседовского развернул в Париже активную антисоветскую деятельность, но французам это мало нравилось, им было достаточно и одного Беседовского, по поводу которого советское посольство постоянно осуществляло демарши. К тому же по просьбе Стритеров в дело вмешался английский консул, и скоро Агабеков был выслан в Брюссель. Изабелл отправили обратно в Стамбул, и казалось, что этот раунд противостояния с Агабековым семья Стритер выиграла.

Но англичане и французы плохо знали Агабекова. В августе он дал интервью газете «Чикаго трибюн», в котором пожаловался на свои скитания и безразличное отношение к судьбе большевистского перебежчика со стороны французского и английского правительств. А между тем он знает о том, что еще три высокопоставленных советских чиновника готовы перебежать на Запад, но боятся участи, подобной Агабекову. Интервью попало точно в цель. В сентябре в здании бельгийской контрразведки представитель «Интеллидженс Сервис» под видом сотрудника французских спецслужб капитана Дени встретился с Агабековым. Встреча не разочаровала ни одну из сторон. Но когда капитан Дени задал собеседнику вопрос: «Сколько?», имея в виду оплату стоимости услуг перебежчика, перебежчик сказал, что за свои услуги денег не потребует, ему нужно, чтобы ему помогли воссоединиться с Изабелл Стритер!

В результате Агабеков составил договор о сотрудничестве с британской разведкой, где основным условием был приезд Изабелл в Брюссель не позднее 1 октября 1930 года. Капитан Дени был опытный разведчик, но, столкнувшись с таким необычным прецедентом, не оценил всей ситуации в целом и поставил под договором свою подпись. Естественно, взломать семейную клетку, в которой сидела очаровательная уже совершеннолетняя Изабелл Стритер, было не так просто даже для британского правительства — тем более в такой короткий срок.

2 октября «капитан Дени» приехал в Брюссель и попросил у Агабекова отсрочки. Агабеков явился на встречу в подавленном состоянии, потому что узнал, что Изабелл

находится в отчаянном положении и помышляет о самоубийстве. Ему ничего не остается, как самому поехать в Стамбул и попытаться вызволить невесту из неволи. Чтобы отговорить перебежчика от этой безумной затеи, посланник СИС вызвал на помощь руководителя бельгийской контрразведки барона Ферхюльста. Вместе им удалось уговорить Агабекова повременить с поездкой в Стамбул еще две недели. За это время они обещали нажать на все рычаги, чтобы помочь Изабелл приехать к нему в Брюссель.

Как и следовало ожидать, две недели прошли впустую — англичанам никак не удавалось убедить супругов Стритер отпустить свою дочь к перебежчику. Агабеков согласился подождать еще неделю, а когда и этот срок прошел, он отправился в Стамбул. Он убедил свою квартирную хозяйку мадам Банкен и ее приемную дочь Сильвию принять участие в спасении Изабелл. Человек с безобразной внешностью обладал невероятной способностью влиять на женский пол. Бельгийки согласились помочь в такой романтической истории и поехали вместе с «Ромео» в Турцию.

Миссия мадам Банкен с дочерью провалилась с треском — им даже не удалось повидать Изабелл, не говоря уж о том, чтобы как-то помочь ей бежать. Сразу по прибытии они попали под наблюдение турецкой полиции, потому что мистер Стритер был настоящим англичанином и был не менее упрям, чем его дражайшая дочка: он заподозрил, что ее хочет завербовать советская разведка, и обратился за помощью к турецким властям. Каждый, кто хотел связаться с Изабелл, автоматически попадал под подозрение. Мадам Банкен поспешила удалиться домой, оставив Сильвию бесполезно кружить вокруг дома, где жили Стритеры.

Наконец в дело вмешались британские власти и, ссылаясь на совершеннолетие Изабелл, потребовали от отца вернуть в консульство ее старый паспорт и взамен выдали ей новый. В ноябре 1930 года Агабеков получил из Стамбула долгожданную телеграмму: «Все хорошо. Счастлива. Изабелл.» Сильвию Банкен по настоянию самого перебежчика пришлось «снимать» с задания силком: она никак не могла примириться с тем, что освобождение к Изабелл пришло помимо ее вмешательства.

Невеста приехала в Брюссель, молодые в присутствии мадам Банке и Сильвии сыграли свадьбу и начали новую жизнь, о которой они так долго мечтали. Довольны были и руководители СИС: Агабеков не обманул их надежд и снабдил обширной и впечатляющей информацией об операциях советской разведки на Ближнем и Среднем Востоке, где он успешно работал до своей измены. Чувствительней всего были материалы о канале перехвата английской дипломатической почты в Иране, которым ИНО ОГПУ долгое время пользовался не без активного участия предателя.

Агабеков был первым крупным работником советской разведки, перебежавшим на Запад, и в отношении него московский Центр задумал коварный план по его ликвидации. Смертный приговор по разным причинам привести в исполнение сразу не удалось, и Агабеков получил в подарок несколько лет жизни, которые он посвятил борьбе с Советами и разоблачению их «коварной подрывной деятельности». Попутно он ввязался в сомнительную, контролируемую ОГПУ операцию по вызволению из СССР семьи одного русского эмигранта, из-за чего он месяцами пропадал то в Болгарии, то в Румынии, то в Германии. Бельгийские власти, проведав об этом, выслали его в Германию, где у Агабекова к этому времени уже были налажены кое-какие связи в издательских кругах. Англичане предложили ему стать их информатором, изнутри освещающим положение в Германии, на что Агабеков дал свое согласие.