Повседневная жизнь средневековых монахов Западной Европы (X-XV века)
Шрифт:
Поэтому утверждать, что корчевание и распашка земель - занятие одних крестьян, которые действовали по принуждению своего сеньора или по собственной инициативе, было бы некоторым преувеличением. Жорж Дюби едва ли переоценивал роль монашеских орденов в этой области; он упоминает случай, когда одна коммуна в Бельгии (Герсталь) в XIV веке доверила цистерцианскому конверзу заботу о корчевании трех бонье (более 4 га). Тот же автор подчеркивает, что в XV веке практика обработки земли самим владельцем еще сохранялась, хотя уже и отходила в прошлое: настоятель одного сельского приората приказал "раскорчевать, очистить от камней и распахать 150 моргов земли", которые, как уточняет текст, "не обрабатывалась с незапамятных времен".
Еще один фактор объясняет то влияние, какое монахи оказывали на
Подобные расселения повторялись без конца, и в итоге вся Европа покрылась плотной сетью небольших аграрных центров, деятельных и образцовых. Только в IX-XIII веках монахи в буквальном смысле были теми, кого американцы называют "пионерами" - первопроходцами земель.
Работали ли монахи в поле? Св. Бенедикт свидетельствует об их сдержанном отношении к полевым работам, предписывая им трудиться на земле безропотно и не печалиться, если нужда или необходимость (например, в период жатвы) заставляют предаваться работе больше, чем положено. Впрочем, св. Бенедикт дает аббату право облегчать пост, если того требуют сельскохозяйственные работы. Разве Учитель стал бы предусматривать подобные меры, если бы весь труд монахов сводился лишь к надзору и садоводству?
Мартен оставил нам картину монашеских сельскохозяйственных работ. Вся братия по сигналу собирается вместе. Настоятель определяет каждому круг обязанностей. Монахи молятся. Каждый берет себе необходимые орудия труда. Затем различные группы монахов отправляются к месту работы с пением псалмов или же в совершенном безмолвии. Закончив работу, монахи возвращают инвентарь ответственному за исключением, как говорится в книге обычаев Сито, щипцов (forceps), мотыг (sarculae), вил (furcae), грабель (rastrum), серпов (facilla), которые монахи оставляют у себя на все время стрижки овец (tonsio), прополки (sarculatio), пилки (secatio) или жатвы (messio). Каждый складывал их у своей постели.
В таких условиях становится понятным то упорство, с которым монастыри защищали подчас свои права и владения, стоившие им стольких трудов.
"Как платить десятину от земель, распаханных нашими же руками?! восклицают монахи-цистерцианцы XII века, осторожно добавляя при этом: - Из наших же собственных издержек?" Недостойно принуждать священников и нищих во Христе отдавать десятину из того, что они заработали своим трудом. И они не платили ее.
Духовная власть порождает экономику
Требования богоизбранности, которые в конце концов возобладали над всякими иными мотивами, побуждали монахов вводить новые методы обработки земель. Опыт показал, что стремление в точности следовать евангельской заповеди о труде и бедности влечет за собой тяжкий крестьянский труд, делающий монахов неспособными вести жизнь молитвенников, а в случае с канониками Премонтре - осуществлять апостольское служение. И на смену обработке земли непосредственно владельцем, составившей славу (и богатство) цистерцианцев, тамплиеров, картезианцев и премонстрантов, приходит использование труда братьев-конверзов, а впоследствии и наемных работников, ремесленников, земледельцев, лесничих и других, работавших по найму монастыря. Крестьяне искали защиты у монастыря и работали на него. Таковыми были вилланы, мананы - английские мужики, котары - батраки и бедняки-арендаторы Шотландии и Ирландии. В монастырях они гораздо чаще обретали надежность, безопасность, редкие в то время, определенное уважение к своему труду и своей особе, разумеется, соразмерно с грубыми нравами эпохи.
Случалось и так, что сами сеньоры, дабы избежать дележа своих
– Л. М), то он будет предан анафеме и попадет в ад к Дафану и Авирону на веки вечные" (Перевод Л. Тейса).
Равноправные члены общин (типа кибуцц), монахи отныне становились инициаторами и руководителями работ, скажем так, "предпринимателями и хозяйственниками" по образцу юнкеров - помещиков в Восточной Пруссии, или, если воспользоваться более современным сравнением, инженерами в совхозах. Эти новые функции монахи выполняли столь же умело, как и сеньоры, если не лучше. Впрочем, и аббаты, и дворяне одного происхождения. Им привычно повелевать. Они властвовали со знанием дела, а знание - один из великих двигателей истории. Есть все основания предположить, что монахи руководили сельским хозяйством более грамотно, чем их светские конкуренты.
Крестьяне оставались привязанными к своим старым языческим верованиям [Французское слово "paysan" - "крестьянин, селянин" того же корня, что и "paien" - язычник.], а монахи действовали с рационалистических позиций. Они критиковали языческие предрассудки и приметы ("Нельзя ссориться во время лунных затмений... можно без страха приступать к новому делу с новолунием"...) не только потому, что это было язычество, но и потому, что они противоречили разуму. В XIII веке в проповедях обличается идолопоклонство, которое все еще оставалось живучим, а именно: подарки на Новый год, шутки Карнавала в последний день перед Великим постом, пение петуха как примета счастья в будущем, празднование Первого мая. Однако все эти привычки так укоренились в умах, что в 1389 году ризничему бенедиктинского аббатства Сен-Пьер-де-Без было предписано принести в церковь на 1 мая веточки так называемого майского дерева, чтобы праздновать приход весны. В течение же всего этого месяца каждый должен носить ветку, сорванную в первый майский день. Застигнутый без этой веточки "зелени" обязан заплатить штраф, или же ему на голову могли вылить ведро воды.
Тем, кто верил в гороскоп ("Каким родился, таким и будет"), Церковь отвечала, что Господь хочет спасения всех людей и познания истины всеми без исключения. Св. Аббон. аббат Флёри, насмехался над суеверными страхами перед наступлением 1000 года. Монахи противопоставляли косности крестьянина и его исконному иррационализму дух новаторства и стремление к рассудительности, если не к разуму.
Живущие вдали от мира, монахи избегали гнетущего контроля со стороны общества. Они были сами себе хозяева и ощущали себя таковыми на деле. Они были образованнее других и знали это. Они считали, что земля создана для того, чтобы человек владел ею и обрабатывал ее, - так учил сам Господь, - и они действовали в духе, можно сказать, покорителей. Эксплуатация ими земель, по словам Вольфа и Моро, была "разумной". "Передовым землепользованием" назвал ее Ж. Дюби, добавив при этом: "Земли цистерцианцев были в свое время привилегированной площадью агрономических нововведений". "Образцовые фермы", - характеризует их Гран. Монахи являлись "просвещенными руководителями крестьянской массы", - пишут Ж. и Ж. Блон.