Повстречай меня во тьме
Шрифт:
– Где?
– Лагерь разбивают в местах, у которых нет названий, эти места знают лишь те, кто бывал там. Я могу показать тебе...
– Неправильный ответ. Постарайся получше, Сидни. Расскажи мне, где он разбил лагерь, и я не стану обливать тебя снова.
Она подтягивает колени к груди, так как я развязал ее ноги, тем самым пытается прикрыть себя от напора ледяной воды. А затем Сидни снова прищуривает глаза. Думаю, это признак того, что она размышляет. Но я не достаточно с ней контактировал, чтобы понять правильны ли мои догадки, придумывает ли она очередную ложь или просто осмысливает
– Мы всегда разбивали лагерь в Йеллоустоун. Начинали у Багровой горы и затем поворачивали за вторым холмом, продолжая взбираться до вершины, после чего спускались с противоположной стороны. Там есть оленья тропа...
– Думаешь, он там?
– Нет, - она отвечает не раздумывая, и я улыбаюсь.
– Нет, он не там. Я следил за вами двумя в тех местах несколько раз. Так что уже проверил этот вариант, причем несколько раз в течение последних лет. Где еще?
Она продолжает озвучивать список мест, где они разбивали лагерь, и каждый раз отвечает отрицательно на мой вопрос. Я знаю, что он не занимается кемпингом, но это дает Сидни время подумать о дальнейшем развитии событий. И, поскольку я умен, я позволяю ей использовать это время.
– Это все?
– спрашиваю, когда она наконец смолкает. Ее зубы стучат все это время, так что, думаю, она буквально теряет вес у меня на глазах, так сильно напряжены ее мышцы.
– Это все, Кейс. Клянусь.
– Выходит Ккк-ееейс и клллл-яяя-нуу-сь.
Я верю ей. Но за прошедшие восемь лет я проверил все эти места. Кажется мужчина действительно хрен знает куда подевался. Конечно, мир велик, а я всего лишь человек. У меня есть партнер, но даже двое могут упустить из виду несколько мест, когда обыскиваешь всю планету в поисках кого-то.
Однако во всем этом нет смысла. И прямо сейчас - это размышления без толку. Я здесь, чтобы установить контроль, и, думаю, успешно продвигаюсь на данном поприще.
– Ну, я устал. И голоден. Так что отдохни пока немного.
Я сую руку в карман и извлекаю шприц, щелкаю по нему ногтем и прижимаю к мышце ее плеча.
– Ты тоже можешь поспать. Но еда, Сидни, еда - это награда. Не право. Ты можешь протянуть еще несколько дней до того, как мне правда понадобиться тебя накормить.
Она хнычет, но почти немедленно прекращает.
– Я замерзла.
– Так и должно быть.
– Пппп-ожалуйста, - заикается она, ее губы дрожат, а ноги трясутся.
– Согрей меня снова. Прошу.
Я кладу руку ей на живот, как делал это раньше, и она расслабляется, медленно выдыхая.
– Мне нравится видеть твои страдания, Сидни. Не делай ошибок. Я согрел тебя ранее не для того, чтобы осчастливить. А чтобы смутить. Дам тебе совет. Он поможет тебе вынести следующие несколько дней перед тем, как я тебя убью...
– Нет, - говорит она, умоляя.
– Нет, прошу.
– Я ненавижу твою гребаную смелость. И мечтал о твоем убийстве все эти годы. Так же как мечтал об убийстве твоего отца. Я мучил его на этом самом столе. Он пропитан его кровью. И твоя кровь тоже впитается в это дерево. Так что, если ты хочешь, чтобы все прошло легко, делай как я тебе говорю. Не лги. И
А затем она начинает рыдать. Неудержимо всхлипывая. Я жду пока подействуют наркотики и потом перерезаю веревку, которой она привязана к стене за столом. Она пытается сесть, но терпит неудачу, и тогда сон побеждает ее плачевные попытки, и девушка сворачивается в позу эмбриона, отчаянно пытаясь согреться.
Я глубоко вдыхаю и направляюсь к шлангу, сворачиваю его и вешаю на крючок в примыкающем подсобном помещении. Затем закрываю и запираю на замок двери за собой. Я снимаю очки ночного виденья перед тем, как включаю свет, а потом кладу их в маленькою каморку с инструментами и выхожу через соседнюю дверь, направляясь обратно в примыкающую хижину.
В доме довольно холодно. Я был с ней, по крайней мере, пару часов, так что огонь погас. Бросаю в камин немного дров и переодеваюсь в сухую одежду, а затем перемешиваю рагу, которое весь день млеет на огне, тем самым стимулируя запахом ее голод. Я зачерпываю немного рагу в металлическую миску и сажусь на диван в паре метров от огня, поглощая еду.
Закончив, я растягиваюсь на диване, кутаясь в медвежью шкуру, валявшуюся на спинке дивана, и думаю о том, что делать дальше.
Я расцениваю все способы, которыми могу ее сломать. В данном вопросе моя фантазия крайне изощренная. Но даже несмотря на то, что я знал, как убью ее отца, сенатора Ченнинга, еще с того момента, в который он испортил мне жизнь, у меня нет четкого плана для Сидни. Я проигрывал все это в голове множество раз, но не могу решить, какой способ доставит мне больше удовольствия. Я не уверен.
Сейчас топ-позицию моего списка занимает удушье во время секса. Но мне всегда нравилось перерезать людям глотки. Это происходит быстро, в чем минус. Однако довольно грязно, и это плюс.
К тому же, конечно, у меня есть свой почерк. Стиль убийцы. Пуля в затылок.
Я не знаю. Не могу решить, как ее убить. Если я заставлю ее выдать мне Гаррета, то смогу прикончить их разом. Я точно знаю, как собираюсь убить этого сукина сына.
Данная мысль вызывает у меня улыбку, а затем я поворачиваюсь на бок, закрываю глаза и наслаждаюсь теплом от камина и приятной тяжестью рагу в моем животе.
Удивительно, каким удовлетворенным я себя чувствую лишь после первого дня ее допроса. Я сломал ее так быстро. Быстрее, чем того ожидал. Возможно, она стала слабой. Он избивал ее довольно сильно, но его отсутствие расслабило ее. Должно быть он знает об этом. Она была вдали от него. Живя своей как бы нормальной жизнью в Шайенне. Управляя его маленьким сельским ковбойским баром. Ночи в баре и увеселительные живые группы заменили ей тренировки ополчения.
Но то дерьмо никуда не исчезало, оно внутри нее, - напоминаю я себе. Возможно ее навыки заржавели. Ты забываешь, на что похоже жить по расписанию, барахтаясь ради выживания. Но при правильных тренировках все навыки возвращаются довольно быстро.