Повторение пройденного
Шрифт:
Он искоса бросил взгляд на девчонок в надежде, что получит подсказку от них, но резкий окрик главы школы заставил его вытянуться по стойке смирно.
— Ты по сторонам не озирайся! Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
— Я не понимаю, что я такого сделал? — растерялся Антон.
— Ты ещё дерзишь?! — взорвался директор. — Не понимает он, овечка невинная. Я тебе мозги прочищу, шут гороховый.
Валентин Степанович извлёк из ящика розовый пенал с Барби и потряс им в воздухе.
— Это твоё?
— Нет, — честно ответил Антон.
Это
— А чьё? — спросил директор, буравя Антона взглядом.
Антон неопределённо пожал плечами, не желая подставлять Настю.
— Не хочешь говорить? Что ж. Дадим слово твоим товарищам.
Валентин Степанович обернулся к Лариске, и та охотно доложила:
— Он этот пенал продал Тане Филиппенко.
— Значит, потакаем спекуляции? — грозно спросил директор у щекастой.
Та втянула голову в плечи, отчего и без того короткая шея совсем исчезла.
— Громова тоже хотела купить, но у неё денег не хватило, — угрюмо произнесла она, кивнув на Лариску.
— Не правда. Я только для интереса спрашивала, — возразила Лариска.
— Нет, правда. Тебе не досталось, потому и наябедничала, — заметила Таня Филиппенко, не желая взваливать всю вину на себя.
— Давайте оставим выяснение отношений на потом, — властно оборвал их спор директор и снова обратился к Антону: — Я только хочу узнать, как у тебя хватило наглости в первый же день устроить в школе базар?
— Я же ничего плохого не сделал, — защищался Антон, не понимая, почему из-за какого-то пенала нужно поднимать бучу. Спрос родил предложение. Девчонки хотели купить, он — продать. И все довольны, кроме Лариски, которой пенал не достался.
К его удивлению, взрослые придерживались иного мнения. Алевтина Викторовна гневно воскликнула:
— Как тебе не стыдно! Тебе не приходило в голову, что брать деньги со своих товарищей нехорошо.
— Но я же не просто так взял? Это честный бизнес. Я ей — пенал, она мне — деньги, — сказал Антон, не понимая, в чём его обвиняют.
— У него отец спекуляцией занимается, — доложила Лариска.
— Ничего не спекуляцией, а поставками импортной одежды, — возразил Антон.
— Он работает в торгпредстве? — поинтересовался Валентин Степанович.
— Нет.
— А где же? Насколько я знаю, другие учреждения поставками из-за рубежа не занимаются?
— Он не в учреждении. Он сам по себе.
— Фарцовщик, — ехидно буркнула Лариска.
— Помолчи, когда к тебе не обращаются, — одёрнула её Алевтина Викторовна, а Валентин Степанович внушительно произнёс:
— Значит, яблочко от яблоньки. И ты решил пойти по стопам отца. Да, Алевтина Викторовна, случай серьёзный. Надеюсь, вы понимаете, что с этим надо что-то делать. Если мы упустим этого мальчика, то следующий этап — это отделение милиции и колония для малолетних преступников.
— Мы сделаем всё возможное. Всем классом возьмём его на поруки, — пообещала Алевтина Викторовна.
Валентин Степанович приказал:
— Верни деньги, и чтобы
Антон выгреб честно заработанную наличность и вернул несостоявшейся покупательнице. Глядя, как деньги исчезают у щекастой в кармане, он пожалел, что не купил хотя бы одну булочку на двоих. В животе заурчало. Желудок по-своему выражал недовольство.
— Можете идти, — Валентин Степанович повелительным жестом отпустил девчонок и вперил указующий перст в Антона:
— А с тобой разговор ещё не закончен.
Девочки вышли из кабинета, оставив Антона наедине с директором школы и молоденькой, но от этого ничуть не менее грозной Алевтиной Викторовной.
Антон покосился на пенал, который следовало вернуть Насте. Перехватив его взгляд, Валентин Степанович положил пенал в ящик письменного стола и, задвинув его, сказал:
— Это я конфискую, чтобы не было соблазна.
Так Антон Ермак понял, что рэкет существовал всегда, а жизнь бизнесмена полна довольно неприятных неожиданностей. Первая торговая сделка потерпела полный крах. Ему не оставалось ничего другого, как смириться. Он надеялся, что Настя будет не слишком горевать из-за утраты.
Он понурил голову в ожидании дальнейших упрёков и нотаций, но директор неожиданно смягчился.
— Родителей, Антон, не выбирают. К сожалению, они не всегда подают правильный пример, — доверительно сказал он. — Но мы тебя в обиду не дадим. Мы хотим, чтобы ты вырос полезным членом общества. Вот кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
Вопрос поставил Антона в тупик. Он надеялся, что со временем отец передаст ему свои дела и он станет бизнесменом. Но интуиция подсказывала, что говорить этого не следовало. Судя по всему, профессия коммерсанта в те времена была не в чести.
— Ну, смелее. Есть у тебя мечта? Кем бы ты хотел работать? — по-отечески допытывался Валентин Степанович.
— Экономистом, — брякнул Антон первое, что пришло в голову.
— Похвально, что у тебя есть стремление. Хотя, признаюсь, необычное. В твои годы все хотят быть космонавтами, — добродушно произнёс директор, а Алевтина Викторовна добавила:
— Тогда тебе надо уделять больше внимания математике. Экономисту нужно уметь считать.
— Отец говорит мне то же самое, — кивнул Антон.
Глава 14
В пустынном коридоре было необычайно тихо. Мягкое осеннее солнце лилось в большие окна и лежало квадратами света на выщербленном паркете. В его лучах мирно плавали пылинки.
Уроки закончились, и шумный, суматошный народ, страждущий знаний, разбежался по домам. Только Настя сиротливо подпирала стену напротив кабинета директора. Вопреки царящей вокруг тишине и покою, в её душе нарастало волнение. Девочка и беспокоилась за Антона, и злилась одновременно. Что он опять натворил? Нельзя ни на минуту оставить его без присмотра!