Пояс и шлем
Шрифт:
— А это вам от компании «Галактические россыпи». Я очень удивился, поскольку похоронил мысль о подобном жесте еще над Ипполитой, после рассказа Сайто и Чивилиса. Оказалось, напрасно похоронил. Дело в том, что доктор не собирался брать с собой на Ретрансляционное Кольцо контейнер с ридолитом. Поэтому расследование Голдина, который шел по неправильному пути, но, как выяснилось, нигде, ничем и никому не навредил, сберегло «Россыпям» несколько миллионов…
Сам Голдин кроме такого же конверта (его преподнесли всем участникам событий на Ипполите и родителям Уве Штрайха) получил еще и солидное повышение в Комитете по Контактам: он стал заместителем директора
Щедрость «Россыпей» превзошла мои самые смелые ожидания. Убедившись, что все это не сон, я стал строить планы на будущее.
Прежде всего, содержимое конверта позволяло провести прямую атаку на некую прелестную брюнетку (я, кажется, уже сообщал, что прелестные брюнетки — моя слабость). Звали ее Элен, и зарабатывала она свой хлеб на гиперлайнерах высшего класса, подавая разным тюфякам и их спутницам виски, кока-колу и минеральную воду. Я самонадеянно посчитал, что если разлучить Элен с ее тюфяками, то об этом пожалеют только сами тюфяки. И еще раз убедился, что ни черта не смыслю в женской психологии.
Ничуть не бывало: мне очень твердо заявили, что все эти тюфяки «поинтереснее некоторых нахалов»… Получив столь решительный отказ, я пересчитал оставшиеся после неудачного штурма наличные (а на подготовку этой баталии затрачено было немало) и пришел к выводу, что чем дальше я отныне буду от гиперлайнеров и всего, что с ними связано, тем лучше. И для меня, и для гиперлайнеров с их начинкой…
Из этого вывода плавно вытекал следующий: чтобы убраться от гиперлайнеров подальше, нужно иметь средство передвижения. Последнее положение уже вплотную подводило к дверям г-на Риверы, которому и было предложено продать мой верный «Северин». Естественно, до ремонта и с зачетом обещанного мне награждения.
Подсчитав все «за» и «против», г-н Ривера согласился, причем запросил вполне приемлемую сумму. Конечно, если бы я захотел вернуть «Северин» и то состояние, в каком он был до 15 мая, ничего бы не вышло. Легче было купить новый «грузовик». Но я заранее рассчитал, что если избавиться от одних ненужных узлов и не тратить деньги на ремонт и восстановление других, то «Северин» станет вполне приличным разведочным звездолетом. А большего мне и не нужно…
Еще через две недели я принял на Титане своего старого «коня» и на три месяца ушел в каботаж к Дженнифер-4. Потом был марранский кризис, потом я с какой-то дрянью почти два месяца валялся в этом дурацком карантинном госпитале на Венере… Потом был еще один каботаж, уже совсем близко от Земли… Я давно потерял из виду Голдина и только изредка вспоминал наше с ним неудачное расследование.
В общем, со времени событий в системе Гектора прошел почти год… Я валялся на неразобранной постели в одном из второразрядных каирских отелей. Как говорили три века назад об офицерах, я был «до синевы выбрит и слегка пьян». До синевы выбрит, поскольку только что вылез из ионного душа, а слегка пьян после встречи со знакомыми ребятами из Свободного Поиска.
Холодный душ помог немного прийти в себя. Теперь я с удовольствием вспоминал вчерашний вечер. Все поисковики, особенно Виктор Пак и тот второй, имени которого я сейчас уже не мог вспомнить, старательно уговаривали взять патент космогеолога. Аргументов, правда, я тоже не запомнил, но их вполне заменяло сладостное видение одного узкого голубого конверта. Его содержимое выглядело весьма убедительно даже для моей начинающей проясняться головы.
Зафиксировав с некоторым трудом последнюю
Так я попал на эту лекцию.
ГЛАВА 2
Разумеется, я о нем слышал. Кантона был сенсацией последней недели. Его наперебой приглашали выступить различные фонды, клубы и университеты. По словам Теда Симпсона из «Уорлд Ньюс», «Россыпи» и их конкуренты предлагали Кантоне невероятные суммы за участие в разработках на открытой им Тефисе. Но тот пока отмалчивался, пытаясь, очевидно, накопить деньги на собственный бизнес. Что ж, у него еще было в запасе три месяца. А пока он ковал самое горячее железо в самом большом конференц-зале Аделаиды…
Открытие Кантоны действительно было сенсационным. Уже сама по себе находка планеты земного типа с атмосферой, практически не требующей дополнительных работ по уничтожению неизвестных видов бактерий, радикальному изменению состава или хотя бы увеличению доли кислорода, то есть планеты, пригодной к немедленному заселению, сулила ему неслыханные дивиденды, а человечеству — новую перспективную колонию.
Но главное было в другом. Все-таки землеподобные планеты находят достаточно регулярно, где-то раз в десять лет. Главное было в том, что на этой планете среди двух огромных океанов — водного и растительного — Кантона обнаружил… средневековое герцогство! Самое настоящее земное герцогство, населенное самыми настоящими земными людьми!
Когда у Кантоны исчезли в этом последние сомнения (а это произошло очень скоро), он понял, что прочно входит в историю, и решил назвать планету Тефисой — по имени мифической дочери Геи — Земли. Благо, аборигены планету никак не называли. Им вообще было не до того…
Когда Кантона при первой же встрече с аборигенами задал им на космолингве естественный вопрос: как они называют свою страну, тефисийцы ответили своим вопросом. И вопрос этот на языке, определенном киберпереводчиком, как смесь староанглийского, старофранцузского и староитальянского, звучал примерно так:
— Оставь эти шутки. Ответь нам, пришедший с неба, служишь ли ты врагу нашему — Демону Зла — и тогда явился вестником беды, или же ты — слуга Господа нашего Иисуса — и сумеешь вылечить наследника престола?
После такого вступления Кантона, решавший про себя, кто же сошел с ума: он или киберпереводчик, вынужден был последовать за аборигенами во дворец великого герцога Александра XXXIV (как оказалось впоследствии, вступая на престол, каждый правитель герцогства Доригиан принимал это имя).
Объяснив всем, что он уж, во всяком случае, не является слугой каких бы то ни было Демонов, Кантона, как и любой космогеолог-поисковик, обладавший элементарными медицинскими знаниями и неплохой лабораторией на корабле, принялся лечить молодого красавца принца Андрэ. Портативный диагностер определил отравление ядом растительного происхождения, синтезатор изготовил простейшее противоядие, и через три дня парень был на ногах.
Несмотря на всю ответственность положения, которую Кантона ощущал в буквальном смысле кожей (копье стражника во избежание недоразумений при лечении постоянно упиралось в спину космогеолога), он сумел взять у принца и пронести на корабль образцы крови и тканей. Увиденный под микроскопом полный набор человеческих хромосом и заставил Кантону дать планете вышеупомянутое имя.