Пояс и шлем
Шрифт:
Но неужели же кто-то из этих парней стрелял в принца?!
И зачем? Зачем было кому-то из нас убивать принца, да еще таким странным способом? Сколько я ни думал над этим, ответа не находил.
Тогда я решил рассуждать от противного. Предположим, что все-таки никто из землян не убивал Андрэ. Как это может быть? Принц бредил? — Нет, Олег сказал, что он в полном сознании. Принц ошибался? — Может быть…
А если он действительно ошибался?! Спутал кого-нибудь из тефисийцев с землянином? Как он там говорил?
Я наклонился к Грегу.
— Как ты себя чувствуешь?
— Отлично.
— Живот не болит?
— Да он и не болел. Я перед ударом напряг мышцы и почти ничего не почувствовал.
— Ты ничего не почувствовал, потому что тебя «вырубили» стражники. Они волокли тебя, как мешок с картошкой…
— Да никто меня не «вырубал»… Так надо было… Я притворился.
Я насторожился. К тому времени мне уже было известно, что врать Грег попросту не умеет. Говорит, что притворился, значит, так и было. Но для чего?
Об этом я тихо спросил Голдина.
— Понимаешь, мне совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь хозяйничал на «Северине», пока мы здесь будем сидеть.
— И ты…
— И я прорвался в рубку управления и настроил защитный экран на контакт с материалом последнего движущегося предмета. Поэтому мне и нужно было, чтобы меня выволокли из корабля последним и головой вперед. В этом случае тефисийцы уж никак не преодолеют защитное поле. Разве только догадаются отобрать у нас обувь.
— То есть экран настроен на материал наших ботинок?
— Естественно. Ведь меня тащили за руки. Значит, поле включилось, как только последний движущийся предмет покинул десятисантиметровую зону вокруг выходного люка. Этим последним предметом и были мои ботинки из этого… как его… термопластрона, что ли…
— Молодец! — От избытка чувств я попытался обнять умницу Грега, но совсем забыл, что руки у нас были связаны.
Подождав немного, я задал новый вопрос, с которого, собственно, и собирался начать:
— Ты не заметил, выходил ли Кантона из зала в течение ночи?
— Нет, не выходил. Он все время был рядом со мной. То есть подчеркнуто держался рядом.
— Спасибо…
Помолчав, я снова обратился к Голдину:
— Надо бы выяснить у Эрреры и Сергеева, подтверждают ли они алиби друг друга.
Грег сочувственно посмотрел на меня:
— Ты не тем занимаешься…
— Я думаю над тем, кто убил принца. Можно подумать, что тебя это не волнует! — разозлился я.
— Пожалуй, нет. Процентов на 99.
— А что же тебя волнует на эти проценты?
— Меня волнует, как он это сделал.
— А кто и зачем, ты, конечно, уже знаешь, — издевательски улыбнулся я.
Грег помолчал, почесал затылок и ответил:
— Пожалуй, могу сказать:
Ах так! Следовательно, этот красавчик уже вычислил, кто убийца! Ну а я еще нет, поэтому и пойду своим путем…
Ничего не ответив на последнюю реплику, я подполз к Эррере.
— Хорхе, у меня к тебе только один вопрос: разлучались вы с Олегом на дворцовой площади или были рядом все время?
Эррера внимательно посмотрел на меня:
— Мне кажется, сеньор Моррис, нам следует держаться сейчас как можно более сплоченно и не искать кошку в темной комнате. Впрочем, на ваш вопрос я могу ответить. Да, все время на площади мы гуляли вместе с сеньором Сергеевым. И вместе с несколькими другими рыцарями и дамами. И вернулись мы в Голубой зал тоже все вместе.
Я поблагодарил историка и вернулся в свой угол. Надо же, и этот обижается… Ну и пусть. Зато я исключил почти все возможности и оставил последнюю.
А теперь рассмотрим ее, эту последнюю возможность. Заключается она в том, что принц Андрэ все-таки ошибся и принял кого-то за Кантону. Но кого именно? Голос Рене с чужим не перепутаешь… И потом ведь принц видел космогеолога. Кого же он мог видеть и принять за Кантону при условии плохого освещения, да еще не слыша голоса?
И тут я понял кого! Таким же сухощавым, длинным и прямо держащимся был только один человек — сам первый министр двора, его сиятельство граф Вилан!
Правда, его серый бархатный камзол трудно принять за черный потрепанный комбинезон Кантоны… Но стрела принца была найдена у окна! У окна, вы понимаете, что это означает?! Это означает, что Вилан стоял именно там! И от тела Андрэ до стрелы было метров сорок. А уже рассвело, и, значит, пламя свечи на таком расстоянии не могло хорошо освещать первого министра. А на фоне бледного неба его камзол вполне мог показаться принцу черным!
Теперь я уже не сердился на Грега, поскольку своим умом дошел до разгадки. Правда, в отличие от Голдина я не понимал, зачем Вилану понадобилось убивать… Но в этом деле вообще было столько непонятного: знамения, обрубленная стрела… Кровь вчера утром, огненные письмена вечером…
А что об этом думает наш маэстро сыска?
Но выяснить этот вопрос я не успел. Заскрипела дверь, и в камеру в сопровождении стражников вошел Жоли. Следом появился слуга с подносом, накрытым черной тряпкой. Как у фокусника.
— Проведенным мною лично в присутствии его величества обыском ваших вещей злоумышленники против его высочества изобличены, — сообщил хранитель Главной печати. — Получены неопровержимые доказательства как преступных замыслов, так и их злодейского претворения в жизнь.