Пояс Ипполиты

Крупняков Аркадий Степанович

Все население стана с удивлением глазело на гостей. Таким красивым строем скифы никогда не ходили.

Кон Агат помог Тире сойти с седла и сказал торжественно:

– Я приветствую тебя, Солнцеликая Тира, на своей родной земле!

– Зови меня Тиргатао,- повелительно заметила царица.

– Как это?- кон искренне удивился.

– Я правнучка бога Тиргатая. Разве ты не знал?

– При богиню Ипполиту я что-то слышал, а про Тиргатая... Я знаю, он жил так давно, что ты сотни раз могла быть правнучкой скифского бога.

– Замолчи и

не показывай свою глупость. У нас на носу война.

«Видимо она метит в богини» - подумал кон и не обиделся. Коной Агаэт, между тем, заметил Агнессу. Она ему сразу понравилась.

– Ты из храмовых?- спросил он ее.

– Почему ты так подумал?

– Царских я почти всех видел на агапевессе. Тебя там не было.

– А ты кто?

– Я коной. Агаэт мое имя.

– А-а, мне Мелета рассказывала про тебя.

– Плохое или хорошее? Я ее почти не видел.

– Хорошее,- Агнесса рассмеялась - Говорят, ты во время праздника не вылезал из царицыной постели. Не нашел моложе? Или боялся молодых амазонок? Думал, они убьют тебя по обычаю?

– Ты злая.

– А ты трусоват.

– Чья ты дочь? Ты немного похожа на Атоссу. И как тебя зовут?

– Я ничья. Я богорожденная. Слышал про таких?

– Только что. Моя мать Тира рождена богом скифов и богиней амазонок. Стало быть, и я...

– Полно врать. Твоя Тиргатао рождена не то в аксамитской кибитке, не то в меотской.

– Ты не можешь так говорить про царицу скифов!

– Подумаешь! Я сама царица. Эллинский царь Коринфа мой муж. Это тебе не скиф какой-нибудь, рожденный под кибиткой.

– Ты, я повторяю, злая. Боги не рождают грубых. Таких рождают пастухи.

– Молись своим богам, что я в гостях. В ином месте я отрезала бы твой язык!

– По этой же причине я прощаю тебя и покидаю,- коной дернул жеребца за повод.

– Давай лезь во вторую кибитку. И жди свою старую Годейру. Там ее постель.

«Он верно сказал,- подумала Агнесса, когда скиф ускакал.- Я плохая. А он молод, красив, мог бы быть моим. Кона Агнесса - неплохо звучит, а! Он, я думаю, сильнее Левкона и ласковее. Зря я с ним поссорилась».

У Годейры с коноем свой разговор:

–  Разве ты не знаешь, милый, что строй - святое место? Почему ты полез ко мне, когда я вела амазонскую сотню?

– Прости, я больше не буду.

– Вечером приходи в мою кибитку. Ладно?

– Я только что слышал такое же приглашение.

– От кого?

– От богорожденной царицы Коринфа. Она из молодых, да ранняя. И у нее нет седых волос!

Кровь ударила в голову царице после этого выкрика коноя. «Тира хочет отнять у меня Перисада, а эта дочь пастуха уже успела перехватить Агаэта». И жгучая ревность охватила сердце Годейры, хотя и она не знала ранее этого мучительного чувства. Амазонкам доселе ревность была неведома, впрочем, как и любовь.

«Надо что-то предпринять,— думала царица, шагая в широкий шатер кона.- Раньше на моем пути все время стояла злая Атосса, теперь стало ее отродье. Я не вынесу ее насмешек, я непременно сделаю

что-то плохое, недостойное царицы. Что же мне делать? Лучше скорее уехать! Увести храмовых в Камышовую, пусть они не будут свидетелями моего позора. Это она, змейка, сказала коною про мои седые волосы. Сам он давно ли ласкал меня, не замечая седины. Ну, сучка, я еще припомню тебе эту наглость».

А в шатре коноя уже начался свадебный пир. И как назло Годейру посадили между коноем и Агнессой, Богорожденная будто бы не замечала царицу, переговаривалась с Агаэтом.

– Ты прости меня, славный коной, за грубые слова,- говорила она Агаэту.- Я устала с дороги. Вечером я найду для тебя другие слова.

– Уже успели поцапаться?- спросила Тиргатао,- Этого нельзя делать. Коной у нас будет водить в бой скифов, а ты, Богорожденная, будешь водить триеры. Все время рядом.

–  Сегодня у нас торжества. Давайте забудем про дела,- сказал кон Агат.— Про дела - послезавтра.

–  Мне же, любезная Тиргатао, позволь выехать сегодня вечером,- сказала Годейра.- Мы обо всем договорились вчера, в моем царстве много дел.

–  Я могу обидеться,- сказал Агат.- Если тебе, царица...

–  Замолкни, кон,- Тиргатао сказала это решительно, но не грубо,- Если человек спешит на дело, его нельзя задерживать.

Поезжай, царица, сегодня, а коной проводит тебя. Только не задерживай его там долго. Он нужен нам.

– Если ты, великая царица, отпустишь с ним его невесту, то он к утру прискачет с нею обратно. Я, честно говоря, очень хочу увидеть эту овечку.

– Ладно, милый кон, отпущу. Пошли его ко мне.

Агаэт появился скоро, поклонился матери.

– Ты плохо воспитан, сынок,- сказала Тира с улыбкой.- На меня ты в обиде, с Богорожденной в ссоре, а Лебея тебе дала отставку. Так нельзя.

– А как можно?

– Ты хочешь проводить царицу?

– Не очень. Лебея будет против. Она и так...

– Забудь о Лебее на время. И пошли ко мне сотенную Мелету.

– Где она?

– В охране царицы. Только не медли.

Агаэт подошел к кибитке Годейры, крикнул амазонкам, сидевшим кружком около колес.

– Кто из вас сотенная Мелета? Срочно к царице Тире.

– Где ее найти?

– Выходи сюда, я провожу.

Когда амазонка вышла из-за повозки, коной не успел ее разглядеть, а она сразу воскликнула:

– О, боги! Арам, ты ли это?!

– Меня зовут Агаэт, и я...

– То же лицо, тот же голос...

Шагая впереди амазонки, Агаэт спросил:

– Кто этот Арам?

– Мой муж,- ответила Мелета,- Он утонул.

– Что, не умел плавать?

Ответа не последовало.

* * *

Над Боспором солнце в тройном венке: в белом, желтом, оранжевом. С понта дует слабый ветер, но не он ослабляет жару, скорее всего, приносит южную духоту. Плиты и каменные стены Пантикапея дышат зноем, люди попрятались под навесы, во дворы, а то и еще далее - в подвалы. Жизнь в городе начнется вечером, когда спадут зной и духота.