Пояс Ипполиты
Шрифт:
– Пятая сотня, ко мне!
Подскочили к сотенной пяток воительниц, увидели окровавленную сотенную и сразу бросились на Борака. Флейтистка, несмотря на то что силы были не равны, кинулась на защиту Борака.
Началась драка.
Потом драка возникла на берегу. И уже не между амазонками, а между скифами из-за молодых девушек. Один скиф, преследуемый старой Матроной, решил отнять девушку у товарища - в драку ввязались сразу четверо. Кто-то крикнул: «Наших бьют!», и уже в свалке оказалось три десятка человек.
И те и другие, и скифы и амазонки, соскучились по боевым стычкам и уже начали драться не из-за любовных претензий, а просто
– Нужно что-то сделать, царица!
– воскликнул Агаэт.-Смотрите, ваши девы побежали за оружием.
– Ты думаешь, они послушают меня?
– Как хочешь, но своих я остановлю!
– коной бросился в самую середину драки и, вскочив на возвышение для оркестра, крикнул:
– Склоты! Все ко мне! Мы выступаем.
Рядом с ним очутился Борак, его голос был громовым:
– Тихо, парни! Сейчас коной говорить будет. Все сюда!
И Борак перекричал шум драки. Скифы медленно стали собираться на голос коноя.
– Время уже позднее, ребята,- громко говорил Агаэт.- Мы поели, попили, поплясали и напоследок поблагодарили хозяек - Сейчас мы уйдем за реку, где нам указано место, и будем отдыхать.
– А хозяйки?!
– крикнул кто-то.
– И для хозяек будет время,- сказала Годейра.- Мы вас пригласим завтра к полудню. Чтобы вас не обижали наши девы понапрасну, каждый из вас преподнесет хозяйке либо сандалии, либо туфли...
– Где мы возьмем сандалии?!
– На берегу. Каждый выберет себе пару обуви и будет искать ее хозяйку. Она и будет его подружкой на весь день, вечер и, если хотите, ночь. Так будет справедливо?
В толпе скифов раздались крики, хохот, но никто возражать не стал. Так закончился первый день камышовой агапевессы.
Царица, коной и Борак все еще стояли на возвышении и следили, как неохотно расходились амазонки по домам, а скифы преодолевали брод. Около помоста кругами ходила флейтистка.
– Ты чего тут бродишь, кора?
– спросила царица.
– Я потеряла флейту, Великая. Может быть, здесь...
– Борак, помоги ей найти флейту и проводи домой,- царица, может быть, поняла хитрость флейтистки, а может быть, хотела спровадить Борака, чтобы остаться вдвоем с коноем. Тот поглядел на Агаэта и радостный спрыгнул с помоста. Оба мгновенно растворились в темноте.
– Ты по-прежнему мой гость, коной,- сказала царица и взяла Агаэта за руку. Проходя по берегу, они увидели, как реку преодолевают со стороны рощи усталые парни.
На другой день с утра на берег пришли чуть ли не все амазонки. Они снимали обувь и раскладывали ее в ряд на песок у самой воды. На той стороне реки в кустах сидели скифы. Каждый хотел увидеть и запомнить туфли или сандалии понравившейся ему хозяйки агапевессы. Около полудня на помост пришли флейтистки и старшая оркестра с трубой. Раздался звук трубы, запели флейты - это был сигнал начала второго дня агапевессы. На помосте появились царица с коноем, Борак с корой. Годейра позволила им стоять рядом. Через реку вброд, а где и вплавь, двинулись скифы. Какой только обуви они не увидели около воды. И сандалии, и туфли, и короткие сапожки, и высокие сапоги, постолы из сыромятной кожи. Но более всего было сандалий с длинными ремешками. Скифы знали, что это обувь молодых, и расхватали их быстрее. Они не
– Ты, мой милый, чем-то недоволен?
– В стаде козлов и то больше порядка,- сказал он и отвернулся от царицы.
Царица, конечно, понимала, что несмотря на отличную, как ей казалось, выдумку с обувью, агапевесса не удалась. Безусловно все амазонки, которые спарились в эти дни, забрюхатеют, но что будет, когда настанет время рожать? Храма нет, и роды придется разрешать в своих жилищах, паннорий создать не успеть, и матери вынуждены будут кормить детей своим молоком, мальчиков у них отнять не удастся, да этого, может быть, и не надо делать - ведь старые заветы упразднены... А как же отцы? Они предъявят право на своих детей, они будут требовать амазонок в жены, многие пойдут, ибо они познали любовь. Царица вспомнила Лебею - та готова была за своего коноя пойти на смерть.
Дома Годейра хотела напоить Агаэта и заласкать, но он от вина отказался.
– Надо поговорить, царица, а это лучше на трезвую голову.- Они легли на ковер друг против друга.
– Что тебя беспокоит, дорогой мой?
– спросила Годейра.
– Нужно было повременить с агапевессой. Вы были не готовы к ней. Вспомни, что произошло вчера. Женщины в таких случаях думают только о себе.
– И мужчины думают не лучше. А насчет «повременить», то знай - мы много опоздали. Какое ныне число?
– Двадцать девятое таргелиона [17].
– Это, считай, конец месяца. Через девять лун как раз в вашей степи настанут самые холода, и наши невесты поморозят детей, как котят. Наши камышовые хижины не отапливаются. Мы сами подумываем махнуть куда-нибудь на зиму, в теплое место.
– Ты не Ипполита, чтобы махать туда-сюда. И не одна.
– Прикажешь замерзать?
– Знай,- все, кто пришли со мной - женихи. И до холодов мы пересватаем всех ваших амазонок и как-нибудь согреем их. Зима здесь коротка.
– А весной они все прибегут сюда. Мыть ваши грязные котлы они не станут.
– Здесь они будут заниматься грабежом? А кого грабить? Скифов?
– Было бы уменье. А кого грабить мы найдем.
– Лебея рассказывала мне про заветы богини.
– Мы их оставили. Будем жить по-другому.
– И грабить по-другому?
– Жить войной по-другому. Мы военные женщины.
– Стало быть ;вы нас не ждали?
– спросил коной, чтобы переменить разговор.
– Ждали. Но позднее, и не в таком большом числе. Почему вы так поторопились?