Пойдем в кино?
Шрифт:
Клавдия Николаевна. А про все остальное ты сочинил?
Андрей. Проверьте… Пойдите к нам в школу — и убедитесь!
Клавдия Николаевна. Дело в том, что о каждом человеке я имею свое собственное мнение. Но мне было приятно услышать нечто новое.
Андрей. Я так и думал… что это будет для вас подарком. К Международному женскому дню!
Клавдия Николаевна (пристально глядя на него). А кому я обязана этим подарком?
Андрей. Я пришел от всего нашего класса. Так что мое имя не имеет значения.
Клавдия Николаевна. Я привыкла разгадывать тайны,
Андрей. Он очень скромный…
Клавдия Николаевна. Это я уже слышала.
Андрей. Вы заметили, Георгий Степанович всегда говорит: «Я полагаю… Мне кажется…»
Клавдия Николаевна. Просто не имеет твердого мнения.
Андрей. Твердость и самоуверенность — это, я где-то читал, разные вещи?
Клавдия Николаевна. Как хорошо, что в наших школах не преподают философию. А то бы ты меня вовсе запутал.
Андрей. У меня есть для вас еще один важный подарок. (Многозначительно прижимает к себе энциклопедию.)
Клавдия Николаевна. Это какой том? Не на букву «А»? Учти, про археологию я уже все прочитала.
Андрей. Нет-нет… Не это…
Клавдия Николаевна. Ну что ж. Тогда расскажи еще что-нибудь о моем муже, с которым я знакома всего тридцать семь лет. Со второго класса начальной школы!
Андрей. Я расскажу… Об его уроках даже знают в музыкальном училище! А он преподает не математику, не литературу, а всего-навсего географию. Не предмет красит учителя, а учитель предмет, который преподает!..
Клавдия Николаевна. Как все же хорошо, что вас не обучают философии. (Немного подобрев.) Хочешь, я покажу тебе свои черепа?
Андрей. Я сам хотел попросить.
Клавдия Николаевна. Как ты думаешь, сколько вот этому лет? Абсолютно убеждена, что представить себе не можешь!
Раздается телефонный звонок.
(Снимает трубку.) Спасибо, Сергей Валерьянович! Я не сомневаюсь, что у вас перед глазами список из пятидесяти имен и фамилий. Боюсь затеряться в этой толпе. А в общем, спасибо. Поставьте галочку и звоните дальше! (Вешает трубку. Обращается к Андрею.) О чем мы с тобой говорили? (Поглядывает на часы.)
Андрей. О черепах.
Клавдия Николаевна. Это сложная тема. (Устало вздыхает.) И о моем муже, от которого вы без ума.
Андрей. Про людей, которых любишь, стремишься все разузнать. Вот я знаю, что Георгий Степанович в детстве дружил с Володей, который писал стихи… Вы их не помните?
Клавдия Николаевна. Кто не сочинял в юные годы!
Андрей. Неужели ни строчки не помните?
Клавдия Николаевна. Он, кажется, погиб… Я это знаю. А лицо как-то стерлось. Он ведь пришел к нам только в седьмом классе. Нет, я абсолютно убеждена, что в восьмом. И потом отошел от Георгия. Ни с того, ни с сего.
Андрей (тихо). А коса у вас и тогда была?
Клавдия Николаевна. Она причиняла мне одни неприятности. В младших классах за нее дергали. В старших — ею восторгались…
Андрей. Она свисала над раскрытой тетрадкою?..
Клавдия
Андрей. Но у вас все же…
Клавдия Николаевна. Раньше это была глупость юности. Как нелепое имя Марья-ша… Теперь же — анахронизм. Как говорят археологи, привет из далекого прошлого.
Андрей. Значит, Володю вы почти не помните?
Клавдия Николаевна. У нас еще был один Володя. Тот мне больше запомнился. Невысокий такой и крепкий. Показывал акробатические номера! Абсолютно убеждена, что он стал артистом.
Андрей. Может быть… Я пошел. (Приближается к двери.)
Клавдия Николаевна. Ты грозился каким-то важным подарком?
Андрей (шарит по карманам куртки и брюк). Простите… Где-то оставил его. Забыл.
Раздается звонок.
Клавдия Николаевна (раздраженно снимает трубку). Да! Я… И напрасно так волновались: я не женщина. Я — археолог! (Машет Андрею рукой, давая понять, что «визит» его завершен.)
Он уходит, прижимая к груди свой том.
Комната Клавы Филимоновой. Негромкие звуки музыки. Классика… Раздается звонок. Она снимает телефонную трубку.
Клавдия Емельяновна. Слушаю… Ты вспомнил обо мне? Это фантастика! Недавно видела тебя, как говорится, на голубом экране. Как играл? Если по пятибалльной системе, то на шестерку. Особенно, на мой взгляд, удался Вивальди… Но одно меня огорчило: ты потолстел. Я не прошу, чтобы ты был худ и изящен, как Паганини. Но все же твой физический вес не должен расти вместе с твоим музыкальным весом. Прости… Но я все еще вижу в вас своих подопечных! Последи за собой. Дело не в красоте. Это вредно для сердца! Так что последи. Обещаешь? (После паузы.) Ерунда… Ты уже сделал подарок. Я слушала — и была счастлива. Звони мне, если захочется. (Вешает трубку.) Нет… одинокая женщина — не всегда одинокий человек. Я была права!
Снова звонок.
(Снимает трубку.) Васенька, милый! Кажется, все мои друзья сегодня собрались — если не за столом, то уж, во всяком случае, в телефонной трубке. Именно так… Почему каждый говорит: «Подарок — за мной!» Ваши звонки — это и есть… Не задерживаю тебя: нельзя быть эгоисткой. Особенно в такой день! (Вешает трубку.) Хоть они меня любят. А почему «хоть»? Разве это мало?!
Снова звонок.
(Хватается за трубку, но тут же вешает ее.) Кто-то не поленился прийти! Прекрасно… (Спешит открыть. Возвращается с Андреем, который прижимает к груди все тот же том энциклопедии.)