Пойманные под стеклом
Шрифт:
Но у меня нет права менять ее жизнь на жизнь другого человека, даже если я люблю его.
Я прижимаю маску к ее лицу и, не думая, обнимаю ее.
– Эй, отпусти меня, - мямлит она.
– Скажи-ка, тебе полностью сорвало крышу?
– Алина подбегает и оттаскивает меня от Мод,
которая, не смотря на ее слова, цепляется за меня также как и я за нее.
– Кто знает, что у нее
внутри? Что за бред?
– ревет Алина.
С отвращение она смотрит на Мод. И тогда очень медленно, ее выражение лица
Наконец, она совсем не выглядит разъяренной, а всего лишь печальной.
И когда я отпускаю Мод, понимаю почему: Мод плачет. В слабом луче света она выглядит
такой безутешной, уязвимой и такой человечной, когда подает мне свой кислородный баллон
совершенно бескорыстно, так что нужно быть полным извергом, чтобы не посочувствовать
ей.
Я практически уверен, что никто не ищет меня. А если и искали, то к этому времени
они сдались. Нет никакого смысла кричать дальше, поэтому я молчу.
Я не пытаюсь откапываться. Это только расходует кислород.
Я никогда действительно не задумывался о жизни, и как-то немного жаль, что, когда я делаю
это в первый раз, он же окажется последним. Наверное, я проживу еще максимум день.
Все же сожаления и благодарности, которые крутятся у меня в голове, уже ничего не значят. Я
не смогу больше ничего предпринять.
Все время я вынужден думать о моих братьях, Ленноне и Кине. Они часто доставали меня по
самое не хочу, но все же я ужасно их люблю.
Своих родителей я тоже люблю. Даже не могу думать о том, как сильно я их всех люблю. И о
том, что никогда больше не увижу их и не смогу сказать им, что люблю их.
Если бы я был милее с ними! Если бы я хотя бы время от времени разговаривал с ними
уважительно!
А еще Беа. Я не знаю, почему она не перестала общаться со мной. Я так часто бросал ее,
только потому что у меня было свидание с какой-нибудь девчонкой, которую я знал всего
несколько часов.
А позже, когда пустая болтовня с девушкой мне надоедала, я бежал к Беа, чтобы поделиться
горем. Моим горем?
Как Беа должна была жить, если ее родители не могли позволить достаточное количество
кислорода, чтобы просто позволить ей с кем-то выйти прогуляться?
Если каким-то чудом я выберусь отсюда живым, то в первую очередь попрошу прощение у
Беа. Я даже могу представить ее лицо, когда она простит меня.
Ее глаза наполнены слезами, когда она подходит ко мне и обнимает.
Мод, Алина и я сидим на краю грязной платформе, опустив ноги вниз. Я открываю еще
один протеиновый батончик и делюсь им с Алиной.
– Если я отдам тебе свой кислородный баллон, ты
– спрашиваю
я Алину.
– Ты же знаешь, что я не стала бы этого делать, - говорит она, и, конечно, я знаю это, но я все-
равно должна была спросить. Чтобы быть уверенной.
Я пытаюсь уговорить себя, что с ним все в порядке, что он ждет нас, все равно, на какой
станции Алина выведет нас на солнечный свет.
Я пытаюсь внушить себе все это, хотя точно знаю, что вероятнее всего Квинн уже мертв, или
почти мертв.
И тогда я клянусь, что буду мстить за смерть Квинна, если он не выживет. Я найду способ
отплатить министерству за его смерть.
Я уже потерял всю надежду и пару раз был без сознания, когда чей-то голос вырывает
меня из этого состояния.Кто-то зовет:
– Эй?
Я задаюсь вопросом, не кажется ли мне все это из-за низкого запаса кислорода в моем
баллоне, настолько что я начал бредить. Я кашляю. И тогда снова слышу голос:
– Эге гей!
Я пытаюсь кричать, но мое горло пересохло, и любая попытка вызывает кашель. Я кашляю и
кашляю, а в это время кирпичная куча вокруг меня осыпается, и пыль летит мне в глаза.
– Привет!
– кричу я, и в этот раз это похоже на слово.
– Я здесь!
– получилось еще громче.
– Я иду!
Я слышу звук наверху как от трамвая, который въезжает на станцию, затем скрип и грохот.
Кажется проходит вечность, когда мрак и бетонная плита наконец исчезают. Скоро ко мне
наклоняется лицо, окруженное лунным светом.
– Ты точно не Алина!
– говорит тип.
– Я Квинн.
– Ага, -парень откидывает остальной мусор в стороны, чтобы я смог выбраться. У него
расстроенное лицо и он смотрит на меня жестоким взглядом.
За его плечом появляется еще один, которые еще более жестоко смотрит на меня, но начинает
помогать.
– Ты можешь встать?
– спрашивает меня первый, когда наконец, на мне больше нет камней. У
меня получается сесть, но когда пытаюсь встать ноги подкашиваются.
– Вот, - он протягивает мне бутылку с водой своего приятеля. Я отодвигаю маску и делаю
большой глоток, затем возвращаю бутылку.
– Мы кое-кого ищем. Девочку.
– Кто вы?
– спрашиваю я.
Они оба выглядят так, что дают понять, шутить с ними не стоит.
Первый, с колким взглядом, возвращает блондину бутылку, который, не говоря ни слова,
убирает ее в рюкзак и смотрит на луну, сияющую в полном великолепии.
Сильный ветер стегает нас по лицу и снежинки кружатся в воздухе. Блондин натягивает