Пойманные под стеклом

Кроссан Сара

Но у меня нет права менять ее жизнь на жизнь другого человека, даже если я люблю его.

Я прижимаю маску к ее лицу и, не думая, обнимаю ее.

– Эй, отпусти меня, - мямлит она.

– Скажи-ка, тебе полностью сорвало крышу?
– Алина подбегает и оттаскивает меня от Мод,

которая, не смотря на ее слова, цепляется за меня также как и я за нее.
– Кто знает, что у нее

внутри? Что за бред?
– ревет Алина.

С отвращение она смотрит на Мод. И тогда очень медленно, ее выражение лица

меняется.

Наконец, она совсем не выглядит разъяренной, а всего лишь печальной.

И когда я отпускаю Мод, понимаю почему: Мод плачет. В слабом луче света она выглядит

такой безутешной, уязвимой и такой человечной, когда подает мне свой кислородный баллон

совершенно бескорыстно, так что нужно быть полным извергом, чтобы не посочувствовать

ей.

Я практически уверен, что никто не ищет меня. А если и искали, то к этому времени

они сдались. Нет никакого смысла кричать дальше, поэтому я молчу.

Я не пытаюсь откапываться. Это только расходует кислород.

Я никогда действительно не задумывался о жизни, и как-то немного жаль, что, когда я делаю

это в первый раз, он же окажется последним. Наверное, я проживу еще максимум день.

Все же сожаления и благодарности, которые крутятся у меня в голове, уже ничего не значят. Я

не смогу больше ничего предпринять.

Все время я вынужден думать о моих братьях, Ленноне и Кине. Они часто доставали меня по

самое не хочу, но все же я ужасно их люблю.

Своих родителей я тоже люблю. Даже не могу думать о том, как сильно я их всех люблю. И о

том, что никогда больше не увижу их и не смогу сказать им, что люблю их.

Если бы я был милее с ними! Если бы я хотя бы время от времени разговаривал с ними

уважительно!

А еще Беа. Я не знаю, почему она не перестала общаться со мной. Я так часто бросал ее,

только потому что у меня было свидание с какой-нибудь девчонкой, которую я знал всего

несколько часов.

А позже, когда пустая болтовня с девушкой мне надоедала, я бежал к Беа, чтобы поделиться

горем. Моим горем?

Как Беа должна была жить, если ее родители не могли позволить достаточное количество

кислорода, чтобы просто позволить ей с кем-то выйти прогуляться?

Если каким-то чудом я выберусь отсюда живым, то в первую очередь попрошу прощение у

Беа. Я даже могу представить ее лицо, когда она простит меня.

Ее глаза наполнены слезами, когда она подходит ко мне и обнимает.

Мод, Алина и я сидим на краю грязной платформе, опустив ноги вниз. Я открываю еще

один протеиновый батончик и делюсь им с Алиной.

– Если я отдам тебе свой кислородный баллон, ты

вернешься и найдешь Квинна?
– спрашиваю

я Алину.

– Ты же знаешь, что я не стала бы этого делать, - говорит она, и, конечно, я знаю это, но я все-

равно должна была спросить. Чтобы быть уверенной.

Я пытаюсь уговорить себя, что с ним все в порядке, что он ждет нас, все равно, на какой

станции Алина выведет нас на солнечный свет.

Я пытаюсь внушить себе все это, хотя точно знаю, что вероятнее всего Квинн уже мертв, или

почти мертв.

И тогда я клянусь, что буду мстить за смерть Квинна, если он не выживет. Я найду способ

отплатить министерству за его смерть.

Я уже потерял всю надежду и пару раз был без сознания, когда чей-то голос вырывает

меня из этого состояния.Кто-то зовет:

– Эй?

Я задаюсь вопросом, не кажется ли мне все это из-за низкого запаса кислорода в моем

баллоне, настолько что я начал бредить. Я кашляю. И тогда снова слышу голос:

– Эге гей!

Я пытаюсь кричать, но мое горло пересохло, и любая попытка вызывает кашель. Я кашляю и

кашляю, а в это время кирпичная куча вокруг меня осыпается, и пыль летит мне в глаза.

– Привет!
– кричу я, и в этот раз это похоже на слово.
– Я здесь!
– получилось еще громче.

– Я иду!

Я слышу звук наверху как от трамвая, который въезжает на станцию, затем скрип и грохот.

Кажется проходит вечность, когда мрак и бетонная плита наконец исчезают. Скоро ко мне

наклоняется лицо, окруженное лунным светом.

– Ты точно не Алина!
– говорит тип.

– Я Квинн.

– Ага, -парень откидывает остальной мусор в стороны, чтобы я смог выбраться. У него

расстроенное лицо и он смотрит на меня жестоким взглядом.

За его плечом появляется еще один, которые еще более жестоко смотрит на меня, но начинает

помогать.

– Ты можешь встать?
– спрашивает меня первый, когда наконец, на мне больше нет камней. У

меня получается сесть, но когда пытаюсь встать ноги подкашиваются.

– Вот, - он протягивает мне бутылку с водой своего приятеля. Я отодвигаю маску и делаю

большой глоток, затем возвращаю бутылку.

– Мы кое-кого ищем. Девочку.

– Кто вы?
– спрашиваю я.

Они оба выглядят так, что дают понять, шутить с ними не стоит.

Первый, с колким взглядом, возвращает блондину бутылку, который, не говоря ни слова,

убирает ее в рюкзак и смотрит на луну, сияющую в полном великолепии.

Сильный ветер стегает нас по лицу и снежинки кружатся в воздухе. Блондин натягивает