Пойманные под стеклом

Кроссан Сара

– Вот, - Херрит протягивает мне супер большой баллон с кислородом.
– Если ты экономно

обойдешься с ним, тогда тебе его хватит на четыре дня. Я выставила его на восемнадцать

процентов, но если ты будешь бежать, тогда стоит еще немного закрутить вентиль. Просто

иди медленно

– И возьми вот это с собой. Старайся двигаться на запад, - Гидеон подает мне старый компас.
–

Ты не можешь пользоваться IPad, чтобы они не могли найти тебя, - затем он подает мне

старую

карту и указывает на черную точку.
– Это Роща мятежников. Большинство покажется

тебе уже знакомым. Я уверен в этом.

– Готова?
– спрашивает Херрит, открывает крышку мусоропровода и смотрит в шахту.

Где-то в центре Купола слышны взрывы, затем начинает вопить сирена.

– Это должно быть газ, - предполагает Гидеон. Он достает аппарат для дыхания и одевает

маску на нос и рот. Херрит и Олд Ватсон делают тоже самое после него, пока Гидеон

помогает мне закрепить мою маску. Затем он застегивает пояс и закрепляет на нем

кислородный баллон.

– Осторожнее с осколками на дне контейнера, - предупреждает меня Олд Ватсон. И затем

ведет меня за руку к моей двери для побега.

Я все еще чувствую себя слабой и разбитой. Я с трудом осознаю , что лезу в мусоропровод. Я

не хочу убегать. Я хочу похоронить своих родителей и найти Квинна.Я уже оставила его

однажды, и это было худшим, что я когда-либо делала. Я бросаю взгляд на Херрит, Гидеона и

в конце на Олда Ватсона, который строго кивает.

– Ну, давай уже, - рявкает он.

Больше всего мне хотелось бы возразить, но я знаю, что то, что я хочу сделать, теперь не так

важно чем то, что я должна делать, а именно выжить. Ради Квинна. Ради моих родителей.

Поэтому я беру себя в руки и отталкиваюсь от края мусоропровода, и тут же исчезаю в шахте.

Уносясь прочь из Купола в темной трубе. Как и множество сломанных, испорченных вещей

ранее.

Снова шум открывающейся двери и через секунду большая фигура входит в комнату. Я

сижу на корточках у стены, и когда я поднимаю взгляд, мой отец стоит передо мной в

разорванной, пыльной военной форме.

– Они послали меня сюда, чтобы я провел с тобой переговоры. Как нарочно я!
– орет он.
– Ты

хотя бы понимаешь, что ты наделал?

– Ты хоть понимаешь, что ты сделал?
– ору я в ответ.
– Известно ли тебе что ты сломал свою

жизнь?

Мой отец снимает кепку, складывает ее и убирает в карман. Когда он начинает говорить, то

звучит на удивление спокойно:

– Я пожертвовал своей жизнью, чтобы дать тебе хорошую жизнь. Со

всем возможным. Ты

думаешь это правда легко, быть Премиумом у власти? Нет, не легко. И ты еще пытаешься

судить меня? Ты пользуешься плодами моей работы и ставишь её под вопрос ? Я обеспечил

каждый предмет твоей элегантной одежды, которые ты носил всю свою жизнь, каждое блюдо,

которое ты ел, весь кислород, которым ты дышал. Все это только благодаря моей работе.

– Но я совершенно не хочу этого. Я хочу...
– я останавливаюсь.

– Что ты хочешь? Что ты вообще хочешь, чего я не давал тебе?

– Я хочу быть свободным, - говорю я наконец.

Мой отец нахмуренно прищуривает глаза, как будто я говорю на иностранном языке, который

он понимает только в полной концентрации. Затем он смотрит в пол и вздыхает.

– Президент погиб. За это ты предстанешь перед судом и он приведет постановление в

исполнение.

Я киваю. Это то, что я ожидал. Вероятно, это даже хуже.
– Сможешь ли ты дышать без

дополнительного кислорода?
– неожиданно спрашивает мой отец. Я качаю головой.

– Еще нет, но я тренируюсь.

Удивленно он поднимает брови. Вероятно, он всегда считал себя никчемным, что он сам

никогда мне не доверял.

– Итак ты тренировался, - подтверждает он и я киваю. Все походит на то, что у нас как раз

один из тех моментов отцов и сыновей, если они хорошо ладят друг с другом. Однако, у нас

это было в первый раз.

– Тебе должно быть ясно, что ты никогда не сможешь вернуться назад, - говорит он наконец.
–

А теперь следуй за мной.

– Что вы сделаете с ним, генерал?

Охранник, который сначала разговаривал со мной, спешит за нами, по все более тесным

тоннелям, в которые мы сворачивали. Мой отец оборачивается и одаривать типа взглядом,

который мог бы разрезать стакан.

– Что же? Мы обойдемся с ним как и с другими террористами во всех других случаях. А

теперь займитесь тем, что вы должны делать!
– рявкает он.

Смотритель убегает назад к его месту рядом с камерами и наблюдает, как мой отец тащит

меня куда-то. Туннель кончается дверью с черно-желтой вывеской: Внимание - входить

только с аппаратом для дыхания.

– Удачи там снаружи, - желает мне мой отец.

– Там снаружи?

– Если я тебя сейчас выпущу, ты должен громко кричать. И стучать в дверь. Проси впустить

тебя снова. Я же знаю, что ты можешь сыграть эту роль.

На его лице показывается легкая улыбка и, наконец я понимаю, что он только делает вид, что

он наказывает меня. В действительности он хочет спасти меня. Я стискиваю зубы, чтобы не