Поймай, если хочешь
Шрифт:
Дверь захлопнулась, и я вздрогнула. Из губ Раймонда вырвалось «демон», а следом в дверь полетел стул, разбиваясь вдребезги. Никогда не видела, чтобы Альмана настолько сильно накрывала злость. Настоящая, его, не сокрытая внутри тьмы, а человеческая злость. Синие глаза пронзили своей остротой, и я привычно отошла к шкафу, вжимаясь в дверцы. Даже немного смешно, что до сих пор во мне живет страх перед этим мужчиной в минуты его ярости.
– Вот скажи, сколько еще ты будешь ставить свою жизнь на кон?! Кера Софи, почему ты лезешь всюду?!
– Раймонд, разве это так плохо?!
– Отвратительно…что все легло на твои плечи, а я даже представить не мог, что молоденькая кера, рискнет
– Я лишь потанцую с принцем.
– И больше никуда не полезешь?! Даже если в меня полетит тысяча стрел, не будешь кидаться, пытаясь защитить?
– Ну…
– Иногда думаю, что лучше убить тебя собственными руками и заранее, пока моя нервная система не взорвалась, – впервые я услышала нервный смешок из уст Раймонда. Долгое ожидание того стоило, это достижение даже круче в рейтинге самых опасных проделок. – Софи…
Договорить он не смог и поцеловал. Не так как раньше. В этом прикосновении губ не было страсти, опаляющей кожу, напора, которому сложно сопротивляться – это невиданная слабость мужчины и в то же время его превосходства. Надо мной, над собой, над этой жизнью, где мы никак не должны быть вместе, но он вопреки запретам, позволял себе целовать меня. В каждом его жесте мольба – горячие пальцы легонько расстегнули верхнюю пуговицу и просились к следующей, губы позволили чуть больше и хотели оставить на коже отметины, рука, едва коснувшись тела, хотела смять его грубее. Стон замер в горле, мое тело натянулось, как тетива, глаза Раймонда смотрели прямо, спрашивая разрешения… Услышь он «нет», все равно бы сорвался, я почему-то была уверена в этом. Мужчины, так касающиеся тела, не смогут отказаться от его обладания. Я лично не смогу не откликнуться…
– Останови, Софи…– все же произнес Раймонд тяжелым голосом, чувствуя, что находится на границе дозволенного.
Ты не тот, с кем мне можно быть ни сейчас, ни потом. Ты не тот, которому стоит отказывать. Зато ты тот, от которого стоит бежать, а я стою на месте, нежась в страсти. Мужчина сам знает, насколько все запретно, наша любовь – игра с огнем, но он лишь предлагает сгореть вместе. Как неосмотрительно, я добровольно сдаюсь. Пуговицы слетают одна за другой, блуза падает к ногам, как и Раймонд, покрывая мое тело обжигающими поцелуями. Этот мужчина настоящий безумец, раз позволяет себе обладать землянкой…
– Это неправильно, – хрипло произносит Альман, сминая мои бедра.
– Мне все равно.
Он ухмыляется в ответ, подхватывая меня на руки:
– Мне тоже.
В день бала все было в той же степени отвратительно, в какой и прекрасно. С самого утра, стоило только разлепить глаза, жизнь шла вразрез с планами, что в такой ответственный для нашей компании день не могло не настораживать. Казалось, все вокруг вопило: «ребята, не сегодня, вам п…плохо будет». Но все усиленно пытались вернуть ход действий в нужное русло, и ведь получалось. Вот проснулась я от звука разбивающегося стекла: в наше окно с утренними петухами влетел кирпич с обмотанной записочкой, призывающий одну развратную девицу покаяться в своих утехах и отвалить от приличных мужчин.
– Это они про меня, Софи? – спросила Элла с выступающими на глазах слезами.
– Успокойся, это по мою душу, – махнула рукой, отворачиваясь к стене. Вчера весь день бегала от Альмана, который прохода не давал, поскольку подозревал, что
– Знаешь, Софи, – хлюпнула носом Элла, – а Раймонд все же пострашнее Эра будет.
– Поздно, Элла, поздно! От этого уже не сбежишь, – хихикнула я, направляясь в ванную комнату.
Чем ближе к балу, тем страшнее, коленки тряслись, а в душе поселилось неприятное чувство предстоящей катастрофы. Может, виной тому завываний идарийского червя, который чертил под луной пентаграммы своей слизью и складывал веточки в слово «жертва», то ли в словах Авери, что Аркон пообещал ни на минуту не отходить, охранять и никому не отдавать. Кажется, землянке что-то действительно угрожает, но в это меня не посветили, явно чтобы не полезла на рожон. Так и ходила взад-вперед, потирая руки и смотря на минутную стрелку. Зато стоило выйти, как очередная активистка движения «за благополучие Аркона» в сообществе с ревностной заступницей краснокнижных эльфийских принцев, влепили в мое платье взбитые сливки с ягодным джемом. В этот раз заступником стал Эр, будто стоящий за поворотом и ждущий минуты, чтобы появится с коробкой.
– Чтобы ты без меня делала? – сказал он, заходя вместе со мной в комнату.
– Пошла голой.
Бровь блондина заинтересованно поднялась вверх. Он даже не постеснялся мне показать меня же в своих фантазиях, но детально он представил не нижнее белье, а лицо Вильмонда при виде сего великолепия на балу, потом Раймонда, поджигающего дворец магией, и в завершении потерю сознания Аркона с красными от смущения щеками. Кстати, неплохой план Б, этакий отвлекающий маневр для всего зала.
– Эр… – я вышла в сверкающем тысячью льдинок платье. На солнце оно так ярко сверкало, что пришлось щуриться. Как вторая кожа, морозный узор на тонкой ткани прилипал к телу. И смотрясь в зеркало, в отражении которого через секунду появился и Эр, я вдруг поняла. Это платье он давно выбрал для меня. – Князь Латос, зачем ты так?
– Я хочу видеть тебя в нем, и мне плевать, если кому-то будет больно.
– Все поймут, кто это подарил.
– И прекрасно, Софи, даже у эльфийских принцев есть свои слабости, – ухмыльнулся Эр, поправляя белоснежный камзол. Теперь мы больше походили на жениха и невесту, чем на той фотосессии, это и пугало в свете открывшееся истины. Не заберет ли он меня к себе насильно? – Боишься?
– Эр, ты ведь не сойдешь с ума?
– По крайней мере, не сегодня, – усмехнулся он, беря меня за руку и улыбаясь. – Подумаем об этой проблеме потом, давай сначала поймаем преступника, который угрожает империи и тебе лично. Пойдем, сегодня намечается самая сложная игра. Я договорился, первый танец наш…
– Но Раймонд?
– Разрешил.
– Правда?
Как оказалось, нет, но поняла я это только, когда на очередном пируэте, моя ножка выглянула из разреза при наклоне как раз напротив Раймонда. В общем, он офигел от всего: от нового платья, кричащего всему миру «а меня выбрал снежный эльф!», от танца, от моего блондинистого партнера, который нагло улыбался и продолжал свое злое дело, то бишь без зазрения совести прижимать меня к себе. В свете магических огней ткань казалась еще невесомей, изящный снежный узор, наполненный от прикосновений эльфа силой, светился все ярче. Мысленно Раймонд тут все порушил, даже уже косился на выглядывающую постройку по соседству с корпусом, линчевал мужскую часть зала, которая рано или поздно заглядывалась на меня, и отправил в Сибирь на каторгу эльфа. Танец казался вечностью, особенно для моей нервной системы, только Латос наслаждался каждой минутой.