Поющие кости. Тайны д'Эрбле (сборник)
Шрифт:
– Тут и выяснять нечего, – сказал я. – Мне точно известно, что он этим занимался. Плакетки с гравировкой и барельефами, которые я принимал за литье, на самом деле получены им с помощью гальванопластики. Он работает в этой технике много лет и достиг совершенства. Например, создал бюст дочери из двух частей, потом спаянных вместе.
– В таком случае, – проговорил Торндайк, – мы делаем шаг вперед. Теперь у нас есть правдоподобная версия мотива преступления и новое направление расследования. Предположим, что убийца заказал Д’Эрбле изготовить с помощью
– Вы думаете, что Д’Эрбле взялся за такую работу?
– А почему нет? Что подозрительного в таком заказе? Мало ли зачем человеку понадобились копии. И откуда Д’Эрбле мог знать, что оригиналы украдены?
– Это верно, – согласился я. – А что за новое направление расследования, которое вы упомянули?
– Если Д’Эрбле сделал несколько копий каких-то вещей, то, возможно, некоторые уже проданы. И если найти покупателей, то, может быть, через них удастся выйти и на продавца. Вы встречаетесь с мисс Д’Эрбле?
– Да. Я теперь вхож в ее дом. И с некоторых пор бываю там каждое воскресенье.
Торндайк улыбнулся:
– Молодец, зря времени не теряете. В таком случае вам будет нетрудно выяснить, делал ли ее отец недавно какие-то гальванокопии и кто заказчик.
Я с готовностью согласился, радуясь, что могу принять активное участие в расследовании. На этом мы расстались. Доктор Торндайк пошел дальше, а я вернулся обратно к дому Корниша.
Глава 10
Нападение на Мэрион
Туман в начале осени в Лондоне не редкость. Но сегодня он сгустился настолько, что когда я вышел на Эбби-роуд, где находилась мастерская Д’Эрбле, то не знал, в какую сторону идти. Добраться до цели удалось чуть ли не на ощупь.
У двери, над бронзовой табличкой с причудливой надписью «Мистер Дж. Д’Эрбле» висел не менее причудливый бронзовый молоток, которым я поспешил воспользоваться.
В ответ на мой стук за дверью послышались легкие шаги, отчего мое сердце забилось в два раза быстрее, и вскоре на пороге возникла Мэрион в очаровательном наряде – простая юбка, блузка с закатанными рукавами, сверху передник – и с милой улыбкой на хорошеньком лице. С трудом подавляя острую жажду прямо тут же обнять ее и поцеловать, я вынужден был ограничиться лишь теплым пожатием руки. После чего мы прошли в мастерскую, где я в приятном изумлении остановился.
– Что? – спросила она.
– У вас едва ли не кунсткамера!..
Мэрион с улыбкой оглядела мастерскую, понимая мое удивление.
Мастерская представляла большой прямоугольный зал с частично застекленной крышей и единственным большим окном наверху. На стенах полки, полки, полки, а где их нет, крючки, с которых рядами свисали муляжи человеческих конечностей и лиц, последних больше.
– Почему они все лысые? – поинтересовался я.
– На них надевают парики, – пояснила она. – А волосы мешают. Кстати, натурщицам, с которых отец лепил головы, не нравилось видеть себя безволосыми. И ему приходилось делать их с волосами, а потом убирать специальным инструментом. – Мэрион прислушалась. – Кажется, кипит чайник. Я скоро приду.
Пока она готовила чай, я обошел мастерскую, любуясь слепками голов и лиц. Некоторые были с закрытыми глазами. Когда мы сели пить чай, я спросил, почему так.
– Вы, наверное, подумали, что это посмертные маски, – сказала она. – Нет, отец лепил их с живых людей, приглашенных натурщиц. А глаза выполнял позднее.
– Должно быть, неприятно лежать с лицом, обмазанным гипсом, – заметил я. – А как же они в это время дышали?
– Через специальные трубочки. И отец использовал качественный гипс, который быстро твердеет. Так что вся процедура занимала несколько минут.
Мы помолчали. Затем я спросил, появились ли у нее заказы.
Мэрион улыбнулась:
– Целых три. Так что на ближайшее время работой я обеспечена. А что у вас? Закончили замещать доктора Корниша?
– Да. Теперь я опять безработный.
– Постарайтесь найти практику в Лондоне. – Она вздохнула. – Не могу представить, что вы куда-то уедете. Хотя бы ненадолго. Мы с Арабеллой уже привыкли к нашим воскресным встречам.
– А если бы вы знали, с какой радостью предвкушаю их я! Даже не верится, что мы совсем недавно познакомились.
Она потупилась.
– Всего несколько недель? А мне кажется, что я вас знаю многие годы, чуть ли не с детства. Вы как-то сразу внушили доверие.
– Очень рад это слышать.
– И вообще, вы очень милый. И наделены редким даром воспринимать невзгоды других как свои собственные.
– Ну, это касается только вас, – признался я. – С тех пор как вы оказали мне честь быть вашим другом, я с огромной радостью готов взять на себя все ваши беды.
– Как приятно это слышать, – пробормотала она, краснея.
Мы помолчали. Затем она спросила, снова наливая чай, мне и себе:
– Вы давно виделись с доктором Торндайком?
– В последний раз несколько дней назад. Кстати, я вспомнил, он просил меня выяснить, принимал ли ваш отец заказы на гальванотипии.
Она задумалась.
– В последнее время папа занимался гальваникой только для себя. А насчет заказов – не знаю. Для этого есть специальные мастерские. А почему доктора Торндайка интересует гальванотипия?
– Он хочет проверить некоторые факты, – туманно объяснил я. – Это важно для расследования.
Мэрион кивнула:
– Мы сейчас допьем чай и посмотрим в шкафу, где лежат матрицы для гальваники. Гипсовые и гуттаперчевые. Отец их сохранял на всякий случай. Вдруг понадобятся. Может, найдем что-то интересное.