Поющие пески. Дело о похищении Бетти Кейн. Дитя времени
Шрифт:
— Книгу Томаса Мора я не принял бы даже в подарок, — заявил он с приятной улыбкой.
— Вам ее и не предлагают.
— Ну и насочинял почтенный старец! И все не по делу.
— Я так и подозревал. Давайте займемся фактами. Вы можете начать со дня кончины Эдуарда?
— Конечно. Эдуард умер 9 апреля 1483 года. В Лондоне. Точнее — в Вестминстере — тогда это было не одно и то же. Там жила королева с дочерьми и, кажется, с младшим сыном. Наследный принц обучался в замке Ладлоу под надзором брата королевы лорда Риверса. При
— Да. Продолжайте. А где был Ричард?
— На границе с Шотландией.
— Что?!
— Вот именно: на границе с Шотландией. Смерть брата застала его врасплох. Но вы думаете, что он требует коня и сломя голову мчится в Лондон? Ничуть.
— Что же он делает?
— Он устраивает поминальную мессу в Йорке и собирает на нее всех дворян Северной Англии, которые в его присутствии приносят присягу на верность юному принцу.
— Интересно, — сухо заметил Грант. — А как поступил Риверс? Брат королевы?
— 24 апреля он выезжает в Лондон вместе с принцами. А также с двухтысячным конвоем и большим запасом оружия.
— Зачем ему оружие?
— Не спрашивайте меня. Я всего лишь архивариус. Дорсет, старший из двух сыновей королевы от первого брака, занял в Тауэре арсенал и казну и принялся снаряжать корабли, чтобы контролировать Ла-Манш. Приказы Совета были изданы именем Риверса и Дорсета — «дяди короля» и «единоутробного брата короля», соответственно — без упоминания о Ричарде. Что было не очень-то красиво, когда вы вспомните, — если вообще это знали, — что Эдуард в своем завещании назначал Ричарда, в случае несовершеннолетия принца, его опекуном и регентом королевства. Одного Ричарда, заметьте, без всяких помощников.
— Да, это вполне логично. Эдуард, должно быть, всегда верил в Ричарда. Как в человека и правителя. Ричард направился на юг, тоже собрав армию?
— Нет. Ричард выехал с шестью сотнями дворян Северной Англии — все в глубоком трауре. Он прибыл в Нортхэмптон 29 апреля — видимо, рассчитывал соединиться там с отрядом из Ладлоу; так, во всяком случае, думал летописец. Но процессия из Ладлоу — Риверс и юный принц — проследовала дальше в Стоуни Стратфорд, не дожидаясь Ричарда. В Нортхэмптоне Ричарда встретил герцог Букингемский с тремя сотнями людей. Вы знакомы с Букингемом?
— Слегка. Он был другом Эдуарда.
— Да. Он спешно прискакал из Лондона.
— С новостями о том, что там делается?
— Об этом догадаться нетрудно. Вряд ли он стал бы приводить отряд в три сотни, чтобы только выразить свои соболезнования. Во всяком случае, сразу же на месте было проведено заседание Совета, — у Ричарда теперь были все права для проведения законного заседания Совета, — и Риверс с тремя помощниками были взяты под стражу и высланы на Север, в то время как Ричард направился с молодым принцем в Лондон. В столицу они прибыли 4 мая.
— Что ж, здесь все ясно и
— Согласен, полная чушь.
— На самом деле Ричард поступил так, как и следовало ожидать. Он наверняка знал условия завещания Эдуарда. Все его поступки так или иначе связаны с личной скорбью об усопшем и с заботой о мальчике. И поминальная месса, и присяга на верность.
— Да, конечно.
— Почему Ричард вдруг начал меняться? Когда это случилось?
— Не сразу. Прибыв в Лондон, Ричард обнаружил, что королева, младший принц, дочери и сын от первого брака Дорсет — все укрылись в Вестминстере. В остальном все шло нормально.
— Ричард привез принца в Тауэр?
Кэррэдайн порылся в записях:
— Не припомню. Может, я этого не нашел. Я только… вот, есть. Нет, он поселил мальчика в епископском дворце у собора св. Павла, а сам остановился с матерью в замке Бэйнард. Вы знаете, где это? Я нет.
— Знаю. Это бывшая лондонская усадьба Йорков. На берегу Темзы чуть западнее собора.
— Итак, он жил там до пятого июня, когда с Севера приехала его жена. Затем Ричард вместе с ней поселился в доме, именуемом тогда «Кросби-Плейс».
— Он и сейчас так называется. В XVII веке дом горел, потом его разобрали, а в начале нашего века собрали заново, в Челси. Окно, прорубленное Ричардом, возможно, не сохранилось, но само здание стоит.
— Не может быть! — удивленно воскликнул Кэррэдайн. — Сегодня же схожу посмотреть! А вообще, если подумать, то каким хорошим семьянином был Ричард. Оставался у матери до приезда жены, а потом стал жить вместе с женой. Кстати, «Кросби-Плейс» принадлежал ему?
— Нет, одному из лондонских олдерменов. Ричард, видимо, арендовал дом. Итак, когда Ричард вернулся в столицу, никто ему препятствий не чинил, и менять планы он не собирался?
— Нет. Ричарда признали регентом даже еще до его прибытия в Лондон.
— Как вы это узнали?
— В списках жалованных грамот он именуется регентом дважды… — дайте взглянуть… — 21 апреля (меньше чем через две недели после смерти Эдуарда) и 2 мая (за два дня до прибытия в Лондон).
— Отлично, вы меня убедили. Значит — никакого шума? Никаких намеков на беспорядки?
— Ничего такого я не нашел, 5 июня Ричард назначил коронацию принца на 22 число. Даже велел разослать приглашения сорока дворянам, которые должны были стать кавалерами ордена Бани. Согласно обычаю, король возводил их в рыцарское звание по случаю своей коронации.
— Пятое июня… — задумчиво протянул Грант. — А коронация назначена на двадцать второе… Не так-то много времени у него оставалось, чтобы переиграть все по-своему.
— Сохранилась даже запись о заказе коронационного одеяния принца.