Поющие револьверы
Шрифт:
Да, красивая. Наверное, слишком красивая с этими постоянно меняющимися, сверкающими, задумчивыми глазами. Он никогда в жизни не видел таких глаз, — за исключением глаз Чарли Ди, когда этот молодой джентльмен был взволнован.
— Идите вперед, — сказал он, — а я буду светить над вашим плечом.
— Вперед?
Она заколебалась.
— А почему нет? — удивился он.
— Идите сначала вы, — сказала она с волнением. — Идите впереди… Знаете, мне не хочется первой идти в эту… эту темноту.
Райннон в душе понимал, что она лжет ему в глаза, он почувствовал
Она, Ричардс-Морган, Караччи, даже Оуэн Каредек, чью жизнь он держал в своих руках и вернул ему по собственной воле. Даже Оуэн Каредек в конце концов оказался предателем!
И поэтому, ничего не замечая от поглотившей его печали и усталости, Райннон отвернулся от девушки и направился с лампой впереди нее.
— Держитесь поближе ко мне, — вот и все, что он ей сказал.
— Да, да, — ответила она.
В ее голосе слышалось нетерпение. И тогда ему пришло в голову, что она не произнесла ни слова благодарности. Конечно, она была возбуждена и довольна, однако ее внимание было целиком направлено на то, что лежало впереди.
И на это, возможно, были причины.
Он не заговорил с ней о человеке, называвшем себя ее братом. Он прибережет это на потом. Подождет, пока пройдет обида.
Он шагал до тех пор, пока проход не сузился и стал ниже.
— Вот что интересно, — сказал Райннон девушке, не поворачивая головы, — посмотрите на стены и увидите, что они сделаны человеком с помощью кирки и динамита. Давным-давно здесь проложили вентиляционный ствол или шахту. Подумать только, какую работу они проделали! И все ради того, чтобы дать мне дыру-в-стене!
Она не ответила. Он остановился. Позади не слышалось ни звука и, повернувшись, он увидел, что в двадцати или тридцати ярдах девушка склонилась у стены над ярким лучом света.
Странно, что у нее оказался электрический фонарь, да еще такой мощности! Еще удивительней, что в этом тоннеле она нашла что-то очень ее заинтересовавшее.
Как она обнаружила это в полной темноте за его широкими плечами?
— Нэнси! — позвал он, и узкий тоннель подхватил его голос и усилил, как мегафон. — Нэнси, в чем дело?
Она выпрямилась, и ее смех донесся до нее, как звон колокольчика — правда, был он такой же твердый, как металл.
— Ни в чем! — сказала Нэнси, — Но вы подарили мне билет, и теперь я досмотрю спектакль до конца!
Он двинулся к ней, но она выбросила вперед руку.
— Отойдите, отойдите, Райннон! — вскрикнула она.
Он замер.
— Что случилось, Нэнси?
— Говорю вам, — воскликнула девушка в сильном волнении, — отойдите сейчас же, или вы мертвец, Райннон. Отойдите, идиот! — Добавила она в приступе нетерпения.
Он чуть отошел.
— Нэнси, что с вами?
— Вы дурак! — закричала она. — Вам грозит смерть! Отойдите назад… или помоги вам Господь!
У Райннона закружилась голова.
— Я подойду, и выясню, в чем дело!
— Вы никогда больше меня не увидите! — зазвенел твердый голос Нэнси Морган. Затем, когда он направился
Она яростно дернула за что-то, чего он не мог разглядеть. Ему показалось, что это было кольцо, укрепленное в стене. И тут же прямо пере лицом Райннона с грохотом упал огромный осколок скалы. Он едва успел увернуться; он перерезал бы его пополам, как мясницкий нож перерезает кусок мяса!
Тоннель наверху гневно задрожал. Сверху посыпался дождь мелких камней и пыли, и Райннон повернулся и бросился прочь, а с потолка, чуть не задев каблуки, бухнул еще один обломок!
Райннон, полуживой и изумленный, прислонился к стене и при свете лампы осмотрел завал.
Дыры-в-стене не было. Секрет чудесного спасения, который так долго принадлежал ему, больше не существовал. Но ему было все равно.
На душе свинцовой тяжестью висело понимание того, что голубоглазая Нэнси Морган, прекрасная, хрупкая Нэнси пыталась отнять у него жизнь и похоронить под бессчетными тоннами скал.
И что? Какая ей от этого польза?
Глава 33
Контора Каредека находилась в тюрьме Лорела, но он редко пользовался этой комнатой. Он предпочитал работать в своей собственной хибаре на углу Четвертой улицы. По обеим сторонам и позади дома были пустыри. Напротив располагалась мастерская плотника, точно так же окруженная пустырями. И все потому, что Лорел был городом-однодневкой из прошлого. Его распланировали с размахом — с общественными парками, почтой, ратушей и другими очень важными зданиями, которые так и не построили. Те, кто купил здесь земельные участки, выстроили каркасные дома и обнаружили, что ближайший сосед живет в четверти мили. Вообще-то Лорел выглядел как сгоревший и частью отстроенный город, который никогда не будет восстановлен полностью. Он стоял в руинах — руинах собственных надежд.
Но шерифа такое расположение устраивало. Отсюда он хорошо просматривал прилегающие участки земли, а днем это было большим преимуществом, поскольку народ весьма уважал его оружие и меткость стрельбы. Ночью он выпускал свору свирепых бультерьеров, которых рисковые люди боялись пуще оружия! В его хибаре, где он родился и вырос, было всего две комнаты. Одна, позади, была кухней, гостиной, столовой и спальней одновременно. Вторая служила офисом.
Именно туда, забрав с почты корреспонденцию, направился шериф.
Он шел широким, свободным шагом с высоко поднятой головой, насвистывая по пути. И он предпочитал не замечать, что люди приветствуют его неловкими, холодными кивками. Предпочитал не замечать, — но видел краем глаза — что за его спиной они останавливались и внимательно рассматривали, как будто никогда раньше его не встречали.
Шериф засвистел громче и слегка сдвинул сомбреро на затылок. Но глаза его потемнели.
Он проходил мимо входа в банк, когда оттуда выбежал толстый, лысый человечек, чья голова болталась на худой, слабой шее. Толстый, мягкий животик с каждым шагом тоже прыгал вверх и вниз. Подойдя, он погрозил шерифу мясистым пальцем.