Поющий Идальго и бесценный фолиант
Шрифт:
– Да, правда. Но тут как раз все просто, - улыбнулась донна Эвридика.
– С засовом я не справилась, перепугалась сильно. Но не настолько, чтобы вылезти в окно.
– Действительно, все просто, - признал Клеменсо.
– Тогда мы перейдем к Урпано. Его деньгами вы прельстили, которые за книгу получить хотели? Вот тут вы сильно рисковали, право.
– Не слишком. Капитан давно ко мне внимание проявлял. И голову ему вскружить смогла я без особого старания.
– Холодный душ в конце пути мог к действиям
– Я полагала, благороден он, поймет страдания попавшей в беду дамы. Как рыцарь истинный, придет на помощь, не требуя наград.
– Весьма оптимистичный взгляд, - сказал дон Рамиро.
– Увы, смогла понять я это слишком поздно, и требования его были невозможны. Четыре тысячи дублонов капитан хотел, иначе выдать альгвасилам обещал. Пугал тюрьмой и плахой, а к ночи в спальню он вошел... Сказал, что способ для меня другой расплаты он нашел... Вы понимаете?... Он предложил...
– Да, понимаю, и конец такой мерзавец заслужил!
Донна Эвридика благодарно кивнула.
– Но как же на такой решился он поступок неразумный?
– вопросил дон Рамиро.
– Быть может, он от страсти обезумел?
– Вполне возможно. Но не в первый раз вас видел капитан. Быть должен повод, чтобы вспыхнул он. И повод этот дали вы ему, хотя Урпано виновен без сомнения. Пусть даже обнаженной вы предстали перед ним, долг офицера обязывал к почтению. А коли разум потерял и стал срывать с себя одежду, то заслужил, чтоб вышибли ему мозги свинцовой пулей. Да, полагаю, дело было так, и капитан купился, как дурак. Лишь он спустил штаны, как был нацелен пистолет. В такой позиции у капитана шансов просто нет.
Донна Эвридика печально кивнула.
– Всегда я говорил, любовь - есть гибельная страсть, - заметил дон Рамиро.
– Он спустил штаны, а вы - курок. Всем сластолюбцам поучительный урок.
– Я думала, прошла беда, - вздохнула донна Эвридика.
– Но впереди - позор, тюрьма.
– Об этом после мы решим, - ответил дон Рамиро.
– И так куда-то все спешим. У вас есть деньги?
Донна Эвридика бросила на него подозрительный взгляд.
– Осталось от отца дублонов сотни две.
– Прекрасно. Наше правосудие любит тех, кого возможно без затей повесить иль тех, с кого возможно много снять - вы не понравитесь ему. А потому я с легким сердцем вас передаю суду.
– Тогда забудьте, кто из вас придумал нанести ночной визит, - добавил Клеменсо.
– А в остальном, держитесь правды, и пусть вас Бог хранит.
– Благодарю, - чуть слышно прошептала донна Эвридика.
Дон Рамиро спустился во двор, где изволил сообщить дону Гарсиа, что раскаявшаяся преступница ждет его наверху, а он, блистательный дон Рамиро, свое дело сделал, и потому удаляется домой, ибо он еще не ужинал, а пропускать прием пищи вредно для гения за работой. "Ну
– Надеюсь, что вы поступаете правильно, сеньор, - заметил Клеменсо.
– Как я могу хоть в чем-то ошибаться?
– удивился дон Рамиро.
– Любого из убитых, кроме дона Пареса, я сам бы на дуэли заколол - что этих старых пауков, что того идальго, что с женщиной влюбленной так обошелся. Ты лучше объясни, как с книгой промах вышел? Пусть Винсент был влюблен, а дон Парес куда смотрел?
– Тут при архиепископском дворце библиотека есть, - неопределенно ответил Клеменсо.
– Я полагаю, там нам разъяснят. Хотя догадка есть, но мнение специалиста лучше будет.
Если дом графа де Бульони помнил еще мавров, то библиотекарь, наверное, помнил еще римлян. Внимательно изучив книгу, он заверил посетителей в ее подлинности. Дон Рамиро бесцеремонно ткнул в год издания.
– Ах, вы об этом, дон Рамиро, - расплылся в улыбке библиотекарь.
– Наборщика ошибка. Ее заметили и сразу устранили. Бракованные книги рука не поднялась огню предать. Святые тексты все ж. Насколько знаю я, осталось экземпляров пять.
– И сколько этот брак на рынке стоит?
– спросил дон Рамиро.
– Зависит от безумства книгочеев, - с еще более широкой улыбкой сообщил библиотекарь.
– Я полагаю, тысячу просите смело. А дальше, как пойдет.
Спустя неделю дон Рамиро и Клеменсо покидали Толедо. Высокий суд, потрясенный горестной историей прекрасной донны и необъяснимой пропажей книги - единственного вещественного доказательства обвинения - приговорил донну Эвридику к уплате солидного штрафа, в обеспечение уплаты которого отобрал у кредиторов закладную на дом и долговые расписки графа де Бульони. К слову заметить, "Католикон" дон Рамиро в тот же вечер вернул вдове покойного дона Пареса, вместе с печальной правдой об этом деле. На второй день штраф неожиданно для всех уплатила донна Синтия. Это действительно было неожиданно, потому как только изумлением от такого поступка можно объяснить тот факт, что кредиторам так и не вернули ни одной изъятой у них бумаги. Святая Инквизиция в лице главного инквизитора Толедо позднее разъяснила, что стяжательство - это большой грех, а со Святой Инквизицией не больно-то поспоришь.
Вот так дон Рамиро де Кантаре раскрыл страшное преступление и вернулся в Мадрид в сиянии славы, верхом на белом коне и в сопровождении верного слуги.
(с) январь 2006 Мушинский Олег